Маяковский владимир - облако в штанах. Анализ поэмы "облако в штанах" Долой вашу религию

Во время турне по России группа футуристов посетила Одессу. В. Маяковский познакомился с Машей Денисовой, влюбился, но любовь осталась безответной. Поэт тяжело переживал свою безответную любовь. В поезде, уезжая из Одессы, Маяковский читал друзьям фрагменты поэмы «Облако в штанах».

Поэма была завершена с посвящением Лиле Брик «Тебе, Лиля». Первоначальное название поэмы — «Тринадцатый апостол» цензурой было воспринято как кощунство над христианством, кроме этого указывалось, что в поэме Маяковский соединил «лирику и большую грубость». В ответ поэт пообещал быть «безукоризненно нежным, не мужчиной, а — облаком в штанах». Эта фраза послужила основой нового названия. В издании 1915 года был подзаголовок — тетраптих (произведение в 4 частях). Каждая часть выражала отрицание: "Долой вашу любовь!", "Долой ваше искусство!", "Долой ваш строй!", "Долой вашу религию!".

Поэму "Облако в штанах" исследователи называют вершиной дореволюционного творчества В. В. Маяковского, в котором тема любви сочетается с темами значения поэта и поэзии в обществе, отношения к искусству, религии. В поэме отмечаются лирические и сатирические ноты, что придает произведению драматическое звучание. В целом же это поэма о любви. Во вступлении подчеркиваются мотивы лирики и причины трагедии В. В. Маяковского (противопоставленность лирического героя толпе, «жирным»).

Первая часть поэмы — крик недовольства: "Долой вашу любовь!" Что кроется за этим отрицанием? Лирический герой ждет встречи с Марией, но ее нет и нет. Сердце лирического героя в тоске и тревоге, выражается это через видение им окружающего мира: вечер "уходит", сменяясь мраком ночи; канделябры "хохочут и ржут" в спину уходящего вечера и т.д. Все это представляется в увеличенных размерах, а лирический герой — «жилистая громада», "глыба". Мария приходит и говорит: «Знаете, я выхожу замуж». Кражу любимой поэт сравнивает с похищением из Лувра «Джоконды».

Во второй части поэмы Маяковский переходит к теме искусства, которое не хочет видеть страдания людей. Нищие и калеки (герои ранней лирики) требуют внимания к себе. Поэты сторонятся их, а Маяковский считает, что они «чище венецианского лазорья».

Тема поэта и поэзии звучит все сильнее. В. Маяковский противопоставляет себя "поэтикам" — "...я — где боль, везде"; обращаясь к «пиликающим поэтикам», он заявляет: «Долой ваше искусство!».

В третьей части автор отрицает господствующий строй, который порождает искаженную любовь и псевдоискусство. Бесчеловечное устройство мира порождает жестокость среди людей, как результат этого возникают тюрьмы, виселицы, сумасшедшие дома. Навстречу сильным выходит лирический герой с лозунгом "Долой ваш строй!".

В четвертой части - «Долой вашу религию!»- поэт явно богохульствует, вводит богоборческие мотивы. И снова, как в начале поэмы, он обращается к Марии. Это и мольбы, и упреки, поэт остается с кровоточащим сердцем.

Использованы материалы книги: Литература: уч. для студ. сред. проф. учеб. заведений / под ред. Г.А. Обернихиной. М.: "Академия", 2010

Особое место Маяковский в поэме "Облако в штанах", анализ которой мы проводим, уделил теме предательства, которая начинается с Марии, и тянется по другим областям: ему жизнь видится совсем другой, она улыбается своим гнилым оскалом, и ему вовсе не хочется оставаться там, где каждого интересует лишь антураж.

Бросается в глаза, что стихи Маяковского полны разнообразия и он щедро использует выражения и слова, которые становятся новыми для читателя, хотя произведены из обычных высказываний, которые знает каждый. Колорит создается благодаря ярким образам и двойному смыслу, которые оживают под мыслью читателей. Если рассмотреть триптих, используемый в поэме, можно найти слово "изъиздеваюсь", которым выражена агрессия по отношению к тому, кто читает, а это не кто иной, как представитель буржуазии.

"Долой ваше искусство"

Продолжим анализ поэмы "Облако в штанах", а именно второй части. Сначала автор желает низвергнуть тех, кто стал идолами в искусстве и кого превозносили в ту пору, пока Маяковский писал поэму. Чтобы ниспровергнуть этих пустых идолов, поэт объясняет, что только боль может породить настоящее искусство, и что каждому по плечу начать творить и увидеть себя, как главного творца.

Маяковский тут оперирует интересными сложными прилагательными, можно встретить и "крикогубого" и "златоустейшего". Или взять к примеру "новородит": здесь автор составил его из двух других, приблизив по значению к обновлению и призвав к действию.

"Долой ваш строй"

Не секрет, что Маяковский с негативом отзывался о политическом строе, который как раз принял становление в расцвет автора, как поэта. Весьма уместно, что такими словами, как: "изругиваться", "вылюбить", "вещина" поэт подчеркивает ту или иную сторону слабости и глупости режима. Например, можно поразмышлять о принадлежности к вещам или о глаголе "проломать", которым Маяковский акцентирует решительное действие, упорство и быстроту.

"Долой вашу религию"

Четвертая часть практически свободна от таких непростых новообразованных слов, потому что поэт здесь просто доносит конкретику: как бы он не призывал любить Марию, она отвергает его, и тогда поэт гневается на бога. Он считает, что нельзя полагаться на религию, учитывая ее продажность, лень, лживость и другие пороки.

Хотя Маяковский, и это четко видно в анализе поэмы "Облако в штанах", превносит революционную идею, видно, что мысли о боли, страсти и переживаниях конкретны и динамичны. Им тоже уделено много внимания. Безусловно, поэма, проанализированная нами, стала достоянием русской литературы; она великолепно и доходчивыми речевымии оборотами выразила революционные настроения эпохи Маяковского.

Находит свое воплощение в поэме и "крик" - "Долой ваше искусство!". Уже во второй главе Маяковский начинает и продолжает развивать в третьей тему отношений искусства и действительности.

Еще в 1909 году А.Блок писал: "Современная жизнь есть кощунство перед искусством; современное искусство - кощунство перед жизнью" (43; 63). На наш взгляд, эту фразу можно понимать таким образом, что жизнь настолько грязна и пошла, что искусство, обращенное в высокое и прекрасное, не в состоянии отобразить ее во всей полноте, и в этом кощунство жизни перед искусством. Но в свою очередь и искусство не очень-то и силится отразить эту жизнь, оно постоянно уводит читателя в какой-то мистический мир сладостных грез, и в этом кощунство искусства перед жизнью.

Маяковский осознал бессилие искусства (в частности, - поэзии) воздействовать на окружающую действительность:

Пока выкипячивают, рифмами пиликая,

из любвей и соловьев какое-то варево,

улица корчится безъязыкая

Ей нечем кричать и разговаривать.

Пришло понимание социальной задавленности улицы ("Улица муку молча перла") и необходимости вводить в поэтическую речь не совсем "поэтичные" слова, чтобы отразить жизнь такой, какая она есть на самом деле. Отсюда и соответствующая лексика:

А улица присела и заорала:

"Идемте жрать!"

умерших слов разлагаются трупики,

только два живут, жирея, -

"сволочь"

и еще какое-то,

кажется, - "борщ".

Поэт, переживший войну как личную трагедию (вспомним стихотворение "Вам!") теперь вершит суд над теми, кто этой трагедии не увидел. Это нашло свое поэтическое воплощение и в "Облаке в штанах":

Как вы смеете называться поэтом

и, серенький, чирикать, как перепел!

кастетом

кроиться миру в черепе!

В одной статье Маяковский утверждал: "Сегодняшняя поэзия - поэзия борьбы" (28; 11, 42). И эта публицистическая формула нашла в поэме свое поэтическое воплощение:

Выньте, гулящие, руки из брюк -

берите камень, нож или бомбу,

а если у которого нету рук -

пришел, чтоб и бился лбом бы! (...)

Понедельники и вторники

окрасим кровью в праздники!

Поэзией, не соответствующей требованиям времени, Маяковский считал творчество И.Северянина, и потому в поэме выводится нелицеприятный портрет поэта:

А из сигарного дыма

ликерною рюмкой

вытягивалось пропитое лицо Северянина.

Здесь дискредитируется не столько поэзия Северянина, сколько образ самого поэта, живущий в сознании публики. В стихотворении "Вам!" Маяковский также упоминает о Северянине, говоря о поручике Петрове:

Если б он, приведенный на убой,

Вдруг увидел, израненный,

Как вы измазанной в котлете губой

Похотливо напеваете Северянина...

Здесь нет прямой отрицательной оценки творчества Северянина, и тем не менее она присутствует: нельзя положительно относиться к тому, что можно "похотливо" напевать, тем более "измазанной в котлете губой". Развлекательная поэзия Северянина отвергается негативным эмоциональным фоном.

Напомним, что именно в этом стихотворении Маяковский утверждает, что для поэта достойнее прислуживать женщине свободной профессии, нежели бездумной буржуазной публике.

"Облако в штанах"

Л.П. Егорова, П.К. Чекалов

"Облако в штанах" (1915) является "наиболее значительным, творчески наиболее смелым и обещающим произведением раннего Маяковского,- признавались современники.- Трудно даже поверить, что вещь такой напряженной силы и формальной независимости написал юноша 22-23 лет!" (44; 125).

Напомним предысторию поэмы.

В январе 1914 года Маяковский вместе с другими футуристами - Д.Бурлюком, В.Каменским - находился в турне по России: читали лекции, стихи, пропагандировали футуризм. В Одессе Маяковский увлекся гимназисткой Марией Денисовой, но взаимности не встретил. Это стало завязкой сюжета поэмы, содержание которой вышло далеко за рамки автобиографического эпизода.

Начав поэму до первой империалистической войны, Маяковский закончил ее летом 1915 года. Война, обнажившая многие социальные и нравственные проблемы времени, помогла поэту увидеть перспективу неизбежной революции. Впервые поэма вышла в изуродованном цензурой виде в сентябре 1915 г. После Октябрьской революции, когда Маяковскому представилась возможность, он осуществил второе бесцензурное издание поэмы.

"Облако в штанах" - программное произведение Маяковского. Автор предварил его таким предисловием: "Облако в штанах" (первое имя "Тринадцатый апостол" зачеркнуто цензурой. Не восстанавливаю. Свыкся.) считаю катехизисом сегодняшнего искусства. "Долой вашу любовь", "долой ваше искусство", "долой ваш строй", "долой вашу религию" - четыре крика четырех частей" (37; 23).

"Долой вашу любовь!"

Наиболее сильно и ярко воплощен первый: "Долой вашу любовь!" - которому отводится вся первая глава и часть четвертой. Поэма открывается напряженным ожиданием:

Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,

было в Одессе.

"Приду в четыре",- сказала Мария.

Мучительное ожидание длится бесконечно долго. Глубину страдания лирического героя передает развернутая метафора о скончавшемся двенадцатом часе:

Полночь, с ножом мечась,

зарезала,-

Упал двенадцатый час,

как с плахи голова казненного.

Время, уподобленное упавшей с плахи голове, не просто экзотический троп: он наполнен большим внутренним содержанием; накал страстей в душе героя до такой степени высок, что обычное, но безысходное течение времени воспринимается как его физическая гибель. Скончалось, в принципе, не время. Кончились истощенные напряженным ожиданием человеческие возможности. Двенадцатый час оказался пределом.

Далее следует то, что в народе буднично называют "расшалились нервы". Но в данном случае в соответствии с могучим темпераментом героя нервы не просто "шалят", а "мечутся в отчаянной чечетке" до изнеможения, пока у них от усталости не подкашиваются ноги. Эта великолепная картина, представляющая своеобразный "бешеный" танец оживших нервов, неслучайно развертывается почти что сразу за предыдущей:

как больной с кровати,

спрыгнул нерв.

сначала прошелся

едва-едва,

потом забегал,

взволнованный,

Теперь и он, и новые два

мечутся в отчаянной чечетке.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

маленькие,

скачут бешеные,

Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб.

В таком состоянии встречают герой и гостиница объявившуюся наконец возлюбленную. Нервозность, порывистость движений героини опять же передаются через неожиданные сравнения и "чувствующие" вещи:

Вошла ты,

резкая, как "нате!",

муча перчатки замш,

Я выхожу замуж".

Вот достойная награда за все немыслимые страдания, испытанные за ночь...

Кажется, сейчас герой взорвется от возмущения и негодования, на голову изменнице обрушатся разъяренные громы и молнии, низвергнутся водопады стенаний и упреков... Но поражает то нечеловеческое хладнокровие и спокойствие, с которыми он встречает столь убийственное для себя известие:

Что ж, выходите.

Покреплюсь.

Видите - спокоен как!

Как пульс

покойника!

И снова сравнение. И снова необычное. И снова содержательное. "Пульс покойника" - это окончательно, безвозвратно умершая надежда на взаимное чувство.

В поэме не реализуется сюжет обычного любовного треугольника, не выводится образ счастливого соперника. Его заменяют "любители святотатств, преступлений, боен" - нечто поэтически не оформленное, но социально обозначенное. Это они виновны в любовной драме. Они "увели", "украли", "купили" любовь героя:

Вы говорили:

"Джек Лондон,

страсть",-

а я одно видел:

вы - Джиоконда,

которую надо украсть!

И украли.

А.Михайлов говорил по этому поводу: "В любовном треугольнике третьим "персонажем" включен буржуазный жизнепорядок, где отношения между мужчиной и женщиной основаны на выгоде, корысти, купле-продаже, но не на любви... Здесь Маяковский типизирует явление, уходит от реального факта, так как Мария Денисова не выходила тогда замуж" (31; 128).

Героиня отвергает любящего ее героя не потому, что он обладает каким-то нравственным или моральным изъяном, а потому, что он не способен создать вокруг нее тот комфорт из вещей, тот материальный уют, к которому она стремится. Поэтому она меняет живую, страстную и трепетную любовь героя на материальные возможности другого человека. Такая любовь, по мнению поэта, является продажной, она не требует каких-либо моральных или духовных затрат. Ее легко можно купить. В расчет не берутся ни нравственные, ни человеческие качества, казалось бы, то, что испокон веков самоценно. В любовном поединке побеждает тот, кто материально обеспеченней. И именно потому герой отвергает любовь, которую можно купить за деньги.

Этот мотив "покупки" любви находит свое воплощение и в других произведениях Маяковского:

каждый за женщину платит.

Ничего, если пока

тебя вместо шика парижских платьев

одену в дым табака (...)

А я вместо этого до утра раннего

в ужасе, что тебя любить увели,

и крики в строчки выгранивал,

уже наполовину сумасшедший ювелир.

("Флейта-позвоночник")

А в послеоктябрьской поэме "Люблю":

У взрослых дела.

В рублях карманы.

Пожалуйста!

Рубликов за сто.

бездомный,

в карман засунул

и шлялся, глазастый

В "Облаке в штанах" традиционная метафора: любовь - пожар сердца (Ср. у Есенина: "заметался пожар голубой") реализуется в подробнейшей картине:

Кто говорит?

Ваш сын прекрасно болен!

У него пожар сердца.

Скажите сестрам, Люде и Оле, -

Ему уже некуда деться...

Люди нюхают -

запахло жареным!

Нагнали каких-то.

Блестящие!

В касках!

Нельзя сапожища!

Скажите пожарным:

на сердце горящее лезут в ласках.

Проследим развертывание метафоры "пожар сердца". То, чем обычно ограничиваются другие поэты, у Маяковского перерастает в, казалось бы, бытовую, но имеющую глубокий подтекст сцену: реакция людей, вызов пожарных - непрошеных утешителей в несчастье. Личные переживания поэта тоже облекаются в этакий "противопожарный" антураж:

глаза наслезненные

бочками выкачу.

Дайте о ребра опереться.

Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!

Не выскочишь из сердца.

"Пожар сердца" распространяется широко, он рвется "людям в квартирное тихо" ("Трясущимся людям в квартирное тихо стоглазое зарево рвется с пристани"), и первая часть поэмы завершается отчаянным выкриком, обращенным "в столетия", в будущее: "Крик последний, - ты хоть о том, что горю, в столетия выстони!"

"Долой ваше искусство!"

Находит свое воплощение в поэме и "крик" - "Долой ваше искусство!". Уже во второй главе Маяковский начинает и продолжает развивать в третьей тему отношений искусства и действительности.

Еще в 1909 году А.Блок писал: "Современная жизнь есть кощунство перед искусством; современное искусство - кощунство перед жизнью" (43; 63). На наш взгляд, эту фразу можно понимать таким образом, что жизнь настолько грязна и пошла, что искусство, обращенное в высокое и прекрасное, не в состоянии отобразить ее во всей полноте, и в этом кощунство жизни перед искусством. Но в свою очередь и искусство не очень-то и силится отразить эту жизнь, оно постоянно уводит читателя в какой-то мистический мир сладостных грез, и в этом кощунство искусства перед жизнью.

Маяковский осознал бессилие искусства (в частности, - поэзии) воздействовать на окружающую действительность:

Пока выкипячивают, рифмами пиликая,

из любвей и соловьев какое-то варево,

улица корчится безъязыкая

Ей нечем кричать и разговаривать.

Пришло понимание социальной задавленности улицы ("Улица муку молча перла") и необходимости вводить в поэтическую речь не совсем "поэтичные" слова, чтобы отразить жизнь такой, какая она есть на самом деле. Отсюда и соответствующая лексика:

А улица присела и заорала:

"Идемте жрать!"

умерших слов разлагаются трупики,

только два живут, жирея, -

"сволочь"

и еще какое-то,

кажется, - "борщ".

Поэт, переживший войну как личную трагедию (вспомним стихотворение "Вам!") теперь вершит суд над теми, кто этой трагедии не увидел. Это нашло свое поэтическое воплощение и в "Облаке в штанах":

Как вы смеете называться поэтом

и, серенький, чирикать, как перепел!

кастетом

кроиться миру в черепе!

В одной статье Маяковский утверждал: "Сегодняшняя поэзия - поэзия борьбы" (28; 11, 42). И эта публицистическая формула нашла в поэме свое поэтическое воплощение:

Выньте, гулящие, руки из брюк -

берите камень, нож или бомбу,

а если у которого нету рук -

пришел, чтоб и бился лбом бы! (...)

Понедельники и вторники

окрасим кровью в праздники!

Поэзией, не соответствующей требованиям времени, Маяковский считал творчество И.Северянина, и потому в поэме выводится нелицеприятный портрет поэта:

А из сигарного дыма

ликерною рюмкой

вытягивалось пропитое лицо Северянина.

Здесь дискредитируется не столько поэзия Северянина, сколько образ самого поэта, живущий в сознании публики. В стихотворении "Вам!" Маяковский также упоминает о Северянине, говоря о поручике Петрове:

Если б он, приведенный на убой,

Вдруг увидел, израненный,

Как вы измазанной в котлете губой

Похотливо напеваете Северянина...

Здесь нет прямой отрицательной оценки творчества Северянина, и тем не менее она присутствует: нельзя положительно относиться к тому, что можно "похотливо" напевать, тем более "измазанной в котлете губой". Развлекательная поэзия Северянина отвергается негативным эмоциональным фоном.

Напомним, что именно в этом стихотворении Маяковский утверждает, что для поэта достойнее прислуживать женщине свободной профессии, нежели бездумной буржуазной публике.

"Долой ваш строй!"

Поэтическое и социальное у Маяковского было изначально взаимосвязано. Он поставил свое творчество на службу массе, социальным низам, с которыми он ощущает единство и слияние. Поэтому крик "Долой ваше искусство" неотрывен от крика "Долой ваш строй!" Выступая от лица готовых к восстанию масс, Маяковский говорит "мы":

с лицом, как заспанная простыня,

с губами, обвисшими, как люстра,

каторжане города-лепрозория,

где золото и грязь изъязвили проказу,-

мы чище венецианского лазорья,

морями и солнцами омытого сразу;

держим в своей пятерне

миров приводные ремни!

Это сближение героя поэмы с демократической массой рождает у него прозрение о грядущей революции:

в терновом венце революций

грядет шестнадцатый год.

Исходной точкой движения политической мысли послужило искусство, от него Маяковский шел к жизни, чтобы понять, что жизнь - исток и содержание искусства. И, осознав это, герой заговорил как пророк, как "предтеча":

А я у вас - его предтеча;

я - где боль, везде;

на каждой капле слезовой течи

распял себя на кресте.

Поэт представляет себя выразителем народной боли, предтечей революции и жертвой ("распял себя на кресте"). Причем жертва в романтическом ореоле, напоминающая горьковского Данко:

душу вытащу,

растопчу,

чтоб большая! -

и окровавленную дам, как знамя.

Таким образом в поэме находит свое выражение и мысль "долой ваш строй".

"Долой вашу религию!"

"Облако в штанах" наполнено эмоциональными контрастами от интимного, самому себе или любимой сделанного признания до дерзкого, в грубой форме брошенного вызова Богу: "Долой вашу религию!". Особенно ярко этот контраст наблюдается в четвертой главе, где герой снова обращается к своей возлюбленной и снова получает отказ. И когда рушится последняя надежда на взаимную любовь, герою остается одно: обратить свой взор к небу, к тому, кто долгие века давал людям утешение в несчастье.

Библейские мотивы в творчестве Маяковского - специальная тема, глубоко раскрытая Дм. Скляровым в книге-справочнике для учащихся. Автор главы подчеркнул, что Маяковский дал свой "вариант истолкования евангельских идеалов, выделяя... земную, человеческую сторону личности", которая к тому же предстает в "ореоле неизбежных историко-литературных ассоциаций" (41, 187-188).

"Послушайте, господин бог!- фамильярно, без должного пиетета обращается герой Маяковского к всевышнему и со свойственным ему сарказмом предлагает устроить карусель "на дереве изучения добра и зла", расставить вина по столу, отчего хмурому Петру Апостолу захотелось бы "пройтись в ки-ка-пу", рай снова заселить Евочками (в этом ему готов помочь ерничающий герой). Не находя отклика у Бога, герой разражается очередной филиппикой:

Мотаешь головою, кудластый?

Супишь седую бровь?

Ты думаешь - этот,

за тобою, крыластый,

знает, что такое любовь?

Ернические эпитеты по отношению к богу ("кудластый") и архангелу ("крыластый"), казалось бы, завершают кощунственную сцену, но после минутной ярости герой снова обращается к богу с мольбой:

Всемогущий, ты выдумал пару рук,

что у каждого есть голова,-

отчего ты не выдумал,

чтоб было без мук

целовать, целовать, целовать?

Но не этот эпатаж главная причина богохульства поэта. За всем этим стоит кровавая трагедия войны. Как часто человечество повторяло: если есть Бог, он не может допустить такое. Вот и лирическому герою поэмы бог предстает не всесильным, а маленьким, беспомощным, которого можно прирезать обычным сапожным ножиком: "Я думал - ты всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик..." Отсюда и бунт против всей небесной братии:

Крыластые прохвосты!

Жмитесь в раю!

Ерошьте перышки в испуганной тряске!

Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою

отсюда до Аляски!..

Герой не остановим в стихийном порыве:

Меня не остановите.

вправе ли,

но я не могу быть спокойней.

Смотрите -

звезды опять обезглавили

и небо окровавили бойней!

Кто они - обезглавившие и окровавившие,- кто скрыт в этом отвлеченном, безличном обвинении? Как и первая глава, поэма заканчивается на трагедийной ноте. Страданию героя нет исхода: на нем замыкается не только драма любви, но и трагедия войны. Трагедийность поэмы подчеркивается отсутствием отклика, глухотой мира, человечества - всего и всех, к кому обращен страстный монолог поэта:

Вселенная спит,

положив на лапу,

с клещами звезд огромное ухо.

1. Аннинский Л. Карабчиевский против Маяковского// Театр.- 1989.- N 12.

2. Арутюнов Л.Н. Национальные традиции и опыт Маяковского// Маяковский и литература народов СССР.- Ереван, 1983.

3. Асеев Н. О поэтах и поэзии. Статьи и воспоминания.- М., 1985.

6. Блок А. О назначении поэта. - М., 1990.

7. Бочаров М. Судьба поэта: Исследование поэзии и личности В. В. Маяковского в современной литературной критике// Дон.- 1989.- N 2.

8. Брик Л.Ю. О Маяковском: Из воспоминаний// Дружба народов.- 1989.- N 3.

9. Бялик Б. О Горьком.- М., 1947.

10. Вишневская И. Парадокс о драме: Перечитывая пьесы 20-30-х годов.- М., 1993.

12. Горловский А.В. Маяковский: О современном прочтении произведений поэта// Лит. учеба.- 1985.- N5.

13. Горький М. Несвоевременные мысли.- МСП "Интерконтакт", 1990.

15. Землякова О. "Алло, кто говорит? Мама?"// Работница.- 1988.- N 11.

16. Иванова Н. Сбросим Маяковского с парохода современности?// Театр.- 1988.- N 12.

17. Каменский В. Из литературного наследия. -М., 1990.

18. Карабчиевский Ю. Воскресение Маяковского.- М., 1990.

19. Катанян В.А. Не только воспоминания// Дружба народов.- 1989.- N 3.

19а. Катанян В.А. Вокруг Маяковского// Вопросы литературы.- 1997.- № 1.

20. Кацис Л.Ф. "...Но слово мчится, подтянув подпруги..." (Полемические заметки о Владимире Маяковском и его исследователях)// Известия Академии Наук. Серия литературы и языка.- 1992.- N 3.

21. Коваленко С.А. "Не юбилей, а отчет о работе..."// Маяковский и современность. Вып. 2.- М., 1984.

22. Ковский В. "Желтая кофта" Юрия Карабчиевского: Заметки на полях одной книги// Вопросы литературы.- 1990.- N 3.

23. Кожинов В. Правда и истина// Наш современник.- 1988.- N 4.

24. Кормилов С.И. Русская литература после 1917 г.: Основные черты литературного процесса // Вестник Московского университета.- 1994.- N 5.

25. Лазарев Л., Пушкарева Л. Как партия руководила литературой. Вокруг наследия Маяковского// Вопросы литературы.- 1995.- Вып. 5.

27. Либединский Ю. Современники. Воспоминания.- М., 1961.

27а. Лифшиц Б. Полутораглазый стрелец.- Л., 1989.

30. Минакова А.М. К проблеме лирической драмы ХХ века (Блок, Маяковский, Есенин)// Проблемы советской литературы (Метод. Жанр. Характер).- М., 1978.- Вып. 1.

31. Михайлов А.А. Маяковский.- М.: Мол. гвардия, 1988.

32. Михайлов А. У подножия великана// Лит. газета.- 1988.- 10 фев.

33. Михайлов А.А. Маяковский: кто он?// Театр.- 1989.- N 12.

34. Михайлов А.А. Мир Маяковского.- М., 1990.

35. Пастернак Б. Люди и положения: Автобиографический очерк// Новый мир, 1987.- N 1.

36. Перцов В.М. Маяковский. Жизнь и творчество (1893-1917).- М., 1969.

37. Перцов В.М. Маяковский. Жизнь и творчество. (1918-1924).- М., 1971.

38. Перцов В.М. Маяковский. Жизнь и творчество (1925-1930).- М., 1972.

39. Пицкель Ф.Н. Маяковский: Художественное постижение мира.- М., 1978.

40. Полонская В.В. Воспоминания о В.В.Маяковском// Советская литература сегодня.- М., 1989.

41. Скляров Д.Н. Творчество В.В.Маяковского. Лирический герой ранней поэзии. Библейские мотивы и образы// Русская литература. ХХ век. Справочные материалы. - М., 1995.

42. Солженицын А.И. Октябрь Шестнадцатого.- Вермонт-Париж, 1989.- т. 1.

43. Тимофеев Л.И. Творчество Александра Блока.- М., 1963.

44. Троцкий Л. Литература и революция.- М., 1991.

45. Халфин Ю. Апостол хозяина// Век ХХ и мир.- 1990.- N 6.

46. Хорошилова Т. Не кистью, так пером? Кому понадобилось расшатывать пьедесталы?// Комс. правда.- 1988.- 12 фев.

47. Цветаева М. Сочинения в 2 т.- М., 1980.

48. Черешин Г.С. Из истории изучения творчества Маяковского: Маяковский и культ личности Сталина// Рус. литература.- 1989.- 2.

49. Чуковский К. Собр. соч. в 2 т.- М., 1990.

51. Шенцева Н.В., Карпов И.П. Новое о Маяковском.- Йошкар-Ола, 1991.

52. Шкловский В. Маяковский,- М., 1940.

Визитная карточка дореволюционного Маяковского - футуриста, чьи тексты обещают что-то большее, чем футуризм. Поэт, объявивший себя голосом улицы, сгорает от любви к женщине по имени Мария, отрицает старое искусство и бросает вызов Богу, и всё это со страстью и словесной изобретательностью, которой ещё не было в русской поэзии.

комментарии: Светлана Казакова

О чём эта поэма?

«Облако в штанах» — поэма Владимира Маяковского в четырёх частях, которую автор называл «катехизисом Краткое изложение основных догматов христианства (с древнегреческого κατηχισμός — поучение). Обычно катехизис излагается в форме вопросов и ответов. В переносном смысле под катехизисом понимают любое хрестоматийное произведение, которое содержит в себе свод неких непреложных правил. ⁠ сегодняшнего искусства». Композиция «тетраптиха» отражала бунтарский дух произведения: «долой вашу любовь», «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию» — четыре крика четырёх частей». Поэт — «красивый, двадцатидвухлетний» — предстаёт влюблённым, сгорающим от страсти к женщине по имени Мария, анархистом, отрицающим старое искусство и воспевающим улицу, «тринадцатым апостолом», призывающим к революции, и, наконец, человеком, бросающим вызов самому Богу. Он ставит «nihil» («ничто») над всем, что сделано до него, и объявляет себя новым Заратустрой Пророк (не ранее XII — не позднее VI века до н. э.). Автор «Авесты» — священного писания зороастризма. По преданию, Заратустра получил его от бога Ахура-Мазды. Именно в учении Заратустры впервые встречаются концепции ада и рая, личной ответственности человека за свои поступки и посмертного суда. В книге Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра», вышедшей в 1883 году, древний пророк становится носителем совершенно других идей: он предрекает возникновение сверхчеловека, свободного от нравственных догм; Ницше считал, что именно Заратустра создал мораль, поэтому она должна быть разрушена от его имени. Маяковского интересует именно Заратустра в ницшеанском смысле. ⁠ .

Владимир Маяковский. 1914 год

Когда она написана?

Как она написана?

Владимир Маяковский. Рулетка. 1915 год.

DEA / E. LESSING/De Agostini/Getty Images

Что на неё повлияло?

В рецензиях на поэму довольно часто упоминали американского поэта Уолта Уитмена, на которого якобы ориентировался Маяковский. Так, критик Василий Львов-Рогачевский в книге «Имажинизм и его образоносцы» писал о Маяковском: «Этому бойцу, выросшему на стихах и ритмах Уитмена, сродни душа города». Сергей Буданцев также проводил параллель между Маяковским и Уитменом: «Такая фраза: «Я весь из мяса» — приводит на память Уолта Уитмена: «Я — Уитмен, я — космос, я — сын Мантагана, я из мяса» 3 Владимир Маяковский. Облако в штанах. К 100-летию первого издания. Статьи, комментарии, критика / Сост. Д. Карпов. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2015. С. 106. ⁠ . Чуковский вспоминал о том, что американский поэт действительно произвёл на Маяковского сильное впечатление: «Как известно, и Владимир Маяковский в начале своей литературной работы творчески воспринял и пережил поэзию «Листьев травы». Его главным образом интересовала роль Уитмена как разрушителя старозаветных литературных традиций, проклинаемого «многоголовой вошью» мещанства». При этом «Маяковский никогда не был подражателем Уитмена, никогда Уитмен не влиял на него так неотразимо и сильно, как Байрон на Мицкевича или Гоголь на раннего Достоевского. Маяковский уже к двадцатидвухлетнему возрасту сложился в самобытного поэта — со своей собственной темой, со своим собственным голосом» 4 Чуковский К. И. Мой Уитмен. М.: Прогресс, 1969. C. 279-280. ⁠ .

На поэтику «Облака в штанах» мог повлиять и Хлебников. Коллега Маяковского по футуризму Кручёных не одобрил первое издание «Облака в штанах», а насчёт второй публикации без купюр высказался ещё более резко, иронично заметив, что Маяковский «с одной стороны, дописался «до пожаров сердца»… а с другой стороны — до влажного Хлебникова: любёнки, любята, небье лицо» и что «надо его футурнуть» 5 Никитаев А. Т. Поэма Маяковского «Облако в штанах» в откликах 1910-20-х годов // Маяковский продолжается: Сборник научных статей и публикаций архивных материалов. Вып. 1. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2003. С. 73. ⁠ . Хлебниковское влияние ощутимо в неологизмах Маяковского: новые оттенки смысла возникают, когда к основе слова присоединяются различные суффиксы (например, «миллионы огромных чистых любовей / и миллион миллионов маленьких грязных любят»). При этом исследователи считают, что и «Облако в штанах» в свою очередь повлияло на дальнейшее творчество Хлебникова 6 Харджиев Н., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М.: Искусство, 1970. C. 122. ⁠ .

Велимир Хлебников. 1920 год. Поэзия Хлебникова ощутимо повлияла на «Облако в штанах». «Облако», в свою очередь, оказало влияние и на дальнейшее творчество Хлебникова

Впервые отрывки из поэмы были опубликованы в альманахе «Стрелец. Сборник первый» в феврале 1915 года. 20 февраля Маяковский читал фрагменты из «Облака» (тогда называвшегося «Тринадцатый апостол») на вечере в артистическом подвале «Бродячая собака».

В июле того же года Маяковский познакомился с Эльзой Каган (Триоле) ⁠ , Лилей и Осипом Бриками. Эта встреча, которую Маяковский называл «радостнейшей датой» 7 Маяковский В. В. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: ГИХЛ, 1960. C. 56. ⁠ , непосредственно повлияла на судьбу «Облака в штанах». В своих воспоминаниях Лиля Брик описывала оглушительное впечатление, которое произвела поэма на слушателей в тот вечер: «Маяковский ни разу не переменил позы. Ни на кого не взглянул. Он жаловался, негодовал, издевался, требовал, впадал в истерику, делал паузы между частями. <…> Первый пришёл в себя Осип Максимович. Он не представлял себе! Думать не мог! Это лучше всего, что он знает в поэзии!.. Маяковский — величайший поэт, даже если ничего больше не напишет» 8 Брик Л. Из воспоминаний // «Имя этой теме: любовь!» Современницы о Маяковском / Вступ. ст. сост., коммент. В. А. Катанян. М.: Дружба народов, 1993. C. 88-89. ⁠ . Узнав, что произведение до сих пор не опубликовано полностью, Осип Брик выступил как меценат и первый издатель поэмы, вышедшей под маркой типографии товарищества «Грамотность».

В первом издании (сентябрь 1915 года) авторский замысел «Облака в штанах» был нарушен из-за вмешательства цензуры. Все провокационные места были изъяты из текста. Лиля Брик вспоминала: «Мы знали «Облако» наизусть, корректуры ждали, как свидания, запрещённые места вписывали от руки. Я была влюблена в оранжевую обложку, в шрифт, в посвящение и переплела свой экземпляр у самого лучшего переплётчика в самый дорогой кожаный переплёт с золотым тиснением, на ослепительно белой муаровой подкладке. Такого с Маяковским ещё не бывало, и он радовался безмерно» 9 Брик Л. Из воспоминаний // «Имя этой теме: любовь!» Современницы о Маяковском / Вступ. ст. сост., коммент. В. А. Катанян. М.: Дружба народов, 1993. C. 90. ⁠ .

Литературно-художественный альманах «Стрелец», сборник первый. Петроград, 1915 год. В этом сборнике были впервые опубликованы отрывки из «Облака в штанах»

Как её приняли?

Литераторы, близкие футуристическому кругу, в основном с восхищением отзывались о произведении. Так, Виктор Шкловский увидел в творении Маяковского рождение «новой красоты», а первый издатель поэмы Осип Брик опубликовал в альманахе «Взял. Барабан футуристов» восторженную рецензию «Хлеба!», в которой противопоставил поэму Маяковского поэзии символистов, акмеистов и эгофутуристов: «Мы ели пирожные, потому что нам не давали хлеба. <…> Сосали, пережёвывали, захлёбываясь, глотали эту сахарную снедь, вымазывая патокой губы и души. Потом валялись на всём, что помягче: куда деться от тошноты. Радуйтесь, кричите громче: у нас опять есть хлеб!» 10 Владимир Маяковский. Облако в штанах. К 100-летию первого издания. Статьи, комментарии, критика / Сост. Д. Карпов. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2015. С. 103-109. C. 91. ⁠ . Николай Асеев писал, что «критики потеряли язык». Виктор Ховин Виктор Романович Ховин (1891-1944) — литературный критик и издатель. Ховин был близок к эгофутуристам круга Игоря Северянина: под его началом издавался критический альманах «Очарованный странник», вышел поэтический сборник «Мимозы льна». После революции Ховин выпускает журнал «Книжный угол», где публиковались Юрий Тынянов, Виктор Шкловский, Василий Розанов. Последний становится одним из главных литературных интересов Ховина — он издаёт книги Розанова и основывает кружок по изучению его творчества. В 1924 году критик эмигрировал, во Франции основал собственное издательство. Во время войны Ховина депортировали в Освенцим, где он погиб. ⁠ в статье «Великолепные неожиданности» называл поэму «кровавыми лоскутками сердца современности». Лингвист и литературовед Григорий Винокур отзывался о Маяковском так: «Горящим сердцем, зажигающим такие молнии, любуемся мы!»

Впрочем, в футуристическом лагере звучали и другие оценки. Вадим Шершеневич — в будущем лидер имажинистов — упрекал Маяковского в недостатке вкуса, однако всё-таки называл поэму «почти произведением искусства, что по нынешним временам большая редкость». Ко второму её изданию Шершеневич отнёсся хуже: по его словам, «там было больше богоругания», чем «мощи богохульства». Разочарован был Алексей Кручёных: он счёл, что в поэме «по обыкновению, много слов и мало образования», а ещё в ней стала окончательно ясна любовь Маяковского «к штанам, юбкам, проституткам и проч.». Раздражала Кручёных и сентиментальность — «мама, небье (небесное)».

Поэма произвела сильное впечатление не только на круг футуристов, но и на некоторых акмеистов и символистов. Георгий Иванов отметил, что поэма, «несмотря на грубость, сомнительный вкус и ляпсусы, всё же ярка и интересна» 11 Никитаев А. Т. Поэма Маяковского «Облако в штанах» в откликах 1910-20-х годов // Маяковский продолжается: Сборник научных статей и публикаций архивных материалов. Вып. 1. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2003. С. 71. ⁠ . Примечательна также реакция Горького: «Он цитировал стихи из «Облака в штанах» и говорил, что такого разговора с Богом он никогда не читал, кроме как в Книге Иова, и что Господу Богу от Маяковского «здорово влетело» 12 Катанян В. А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности / Отв. ред. А. Е. Парнис. 5-е изд., доп. М.: Совет. писатель, 1985. C. 108. ⁠ . Неожиданной была реакция Ильи Репина, услышавшего чтение Маяковского в Куоккале летом 1915 года. Художник не жаловал футуристов, однако произведение его поразило 13 Чуковский К. И. Маяковский // Маяковский в воспоминаниях современников. М.: Гослитиздат, 1963. C. 131-134. ⁠ :

«Вот они оба очень любезно, но сухо здороваются, и Репин, присев к столу, просит, чтобы Маяковский продолжал своё чтение.

Маяковский начинает своего «Тринадцатого апостола» (так называлось тогда «Облако в штанах») с первой строки. На лице у него вызов и боевая готовность. Его бас понемногу переходит в надрывный фальцет:

Это опять расстрелять мятежников

грядёт генерал Галифе!

Я жду от Репина грома и молнии, но вдруг он произносит влюблённо:

— Браво, браво!

И начинает глядеть на Маяковского с возрастающей нежностью. И после каждой строфы повторяет:

— Вот так так! Вот так так!

Репин всё ещё не в силах успокоиться и в конце концов говорит Маяковскому:

— Я хочу написать ваш портрет! Приходите ко мне в мастерскую.

Это было самое приятное, что мог сказать Репин любому из окружавших его».

Маяковский с Корнеем Чуковским и его сыном Борисом. 1915 год. Большую часть поэмы Маяковский написал в дачном посёлке Куоккала близ Петрограда (современное Репино), где в то время жили Чуковский и Илья Репин

Государственный музей В. В. Маяковского

«Облако в штанах» оставалось одним из самых ярких и обсуждаемых произведений поэта не только при его жизни, но и после гибели. О популярности поэмы свидетельствует письмо Маяковского в Госиздат от 30 мая 1926 года, где сказано, что 16 000 экземпляров тиража третьего издания поэмы были раскуплены всего за несколько месяцев.

Уже вскоре после первой публикации поэмы в печати появились пародии с названиями вроде «Звёзды всмятку» и «Штаны без облаков». Поэму переводили на иностранные языки: первый перевод фрагментов «Облака» на французский был сделан Романом Якобсоном в январе 1917 года, а уже в 1919 году появился полный перевод на польский язык в журнале Rydwan. Маяковский активно выступал с чтением поэмы в СССР и за границей — «Облако» всюду принимали с восторгом и просили читать на бис. После революции поэма, наконец опубликованная без купюр, в основном трактовалась как отражение социального бунта. В более поздних трактовках акцентируется внимание не столько на богоборчестве Маяковского, сколько на том, что «Облако» — это прежде всего любовная трагедия. Например, швейцарская исследовательница Анник Морар видит уникальность поэмы в том, что её «могут читать люди как революционного, так и лирического чувства» 14 Морар А. Горящие слова поэта-кузнеца Маяковского // 1913. Слово как таковое. СПб.: Европейский университет, 2014. С. 212. ⁠ .

Откуда взялось название «Облако в штанах»?

Маяковский. Киев, 1913 год

Государственный музей В. В. Маяковского

Владимир Маяковский. Казань, 1914 год

Государственный музей В. В. Маяковского

Что кроме названия изменила цензура при первом издании поэмы?

«Облако в штанах» существенно пострадало от цензуры, когда в сентябре 1915 года вышло первое издание (тираж 1050 экземпляров). Маяковский иронизировал в автобиографии «Я сам» над тем, что исключённые из текста слова были заменены точками: «Облако вышло перистое. Цензура в него дула. Страниц шесть сплошных точек. C тех пор у меня ненависть к точкам. К запятым тоже». Из поэмы были безжалостно вычеркнуты строки, в которых так или иначе упоминался Бог и другие религиозные образы:

в хорах архангелова хорала
бог, ограбленный, идёт карать!

А улица присела и заорала:
«Идёмте жрать!»

Также были исключены строки, призывающие к революции:

Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядёт шестнадцатый год.

Не были оставлены без внимания и прямые призывы к восстанию:

Выньте, гулящие, руки из брюк —
берите камень, нож или бомбу,
а если у которого нету рук —
пришёл чтоб и бился лбом бы!

Наконец, были исключены места, в которых был особенно заметен кощунственный эротизм:

тело твоё просто прошу,
как просят христиане —
«хлеб наш насущный
даждь нам днесь».

Страстный, бунтарский финальный монолог поэта, обращённый к Богу, был исключён полностью. В предисловии ко второму изданию поэмы автор писал: «Долг мой восстановить и обнародовать эту искажённую и обезжаленную дореволюционной цензурой книгу». Однако даже в изуродованном виде поэма производила сильное впечатление — так, например, на первое издание поэмы отозвался Виктор Шкловский: «Цензурными вырезками превращённая в отрывки, притушенная, но и в этом виде огненная, вышла книга Маяковского «Облако в штанах». Из книги вырезано почти всё, что являлось политическим credo русского футуризма, остались любовь, гнев, прославленная улица и новое мастерство формы. <…> В поэме нет ни седых волос — старых рифм и размеров, ни старческой нежности прежней русской литературы — литературы бессильных людей» 21 Шкловский В. Вышла книга Маяковского «Облако в штанах» // Взял. Барабан футуристов. Пг: тип. Соколинского, 1915. С. 10. ⁠ . Когда в феврале 1918 года в издательстве «АСИС» (Ассоциация социалистического искусства) тиражом 1500 экземпляров вышло второе издание поэмы, уже без изъятий, Давид Бурлюк написал: «Насколько полнее, глубже, ярче это творение великого поэта теперь во всей полноте» 22 Никитаев А. Т. Поэма Маяковского «Облако в штанах» в откликах 1910-20-х годов // Маяковский продолжается: Сборник научных статей и публикаций архивных материалов. Вып. 1. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2003. С. 72. ⁠ .

Типография товарищества «Грамотность». Петроград, 1915 год. Обложка и оформление автора

Издательство «АСИС». Москва, 1918 год

Издательство «Огонёк». Москва, 1925 год

В чём стилистическое и формальное новаторство поэмы?

Искусствовед Андрей Шемшурин, поэт Давид Бурлюк и Владимир Маяковский. 1914 год

Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images

Кто был прототипом Марии и почему поэма посвящена Лиле Брик?

По всей вероятности, у героини поэмы несколько прототипов. Хотя женщиной, вдохновившей Маяковского на создание «Облака в штанах», считается Мария Денисова, сохранились свидетельства о том, что образ Марии был собирательным и первоначально писался с Сонки — Софьи Сергеевны Шамардиной. Об этом писала Лиля Брик в письме к Эльзе Триоле Эльза Триоле, до замужества Элла Каган (1896-1970), — писательница и переводчица, младшая сестра Лили Брик. В 22 года вместе с офицером Андре Триоле Каган уезжает из России во Францию — там она начинает писать книги на русском и французском языках, переводить Гоголя, Чехова, Маяковского. В 1928 году Триоле выходит замуж за поэта Луи Арагона, они вступают в Коммунистическую партию и вместе неоднократно посещают СССР. Триоле стала первой женщиной, получившей Гонкуровскую премию. ⁠ (20-26 января 1966 года): «Шамардина — это «Сонка». Володин серьёзный роман. Он любил её, но она от него ушла. Муж её (Адамович) был предсовнаркомом Белоруссии и в 37-м году застрелился. А Соня была 20 лет в нетях. Мы — Володя, Ося, я — очень <были> дружны с ними… Она — героиня «Облака» 28 Брик Л. Из воспоминаний // «Имя этой теме: любовь!» Современницы о Маяковском / Вступ. ст. сост., коммент. В. А. Катанян. М.: Дружба народов, 1993. C. 472. ⁠ . Приехавшая из Минска в Москву Шамардина училась на Бестужевских курсах, за ней ухаживал Северянин, который написал о ней как о Сонечке Амардиной в романе в стихах «Колокола собора чувств» (1923). Маяковский и Шамардина познакомились благодаря Корнею Чуковскому в 1913 году, их роман продлился полгода.

Главным прообразом возлюбленной в поэме стала Мария Денисова — молодая художница, с которой футурист познакомился в январе 1914 года в Одессе. По воспоминаниям Василия Каменского, который вместе с Маяковским и Бурлюком принимал участие в турне футуристов 1913-1914 годов, поэт испытывал к девушке сильные чувства: «Вернувшись домой, в гостиницу, мы долго не могли успокоиться от огромного впечатления, которое произвела на нас Мария Александровна. Бурлюк глубокомысленно молчал, наблюдая за Володей, который шагал по комнате, не зная, как быть, что предпринять дальше, куда деться с этой вдруг нахлынувшей любовью. <…> Он метался из угла в угол и вопрошающе твердил вполголоса: Что делать? Как быть? Написать письмо? <…> Но это не глупо? Сказать всё сразу? Она испугается…» 29 Каменский В. Жизнь с Маяковским. Пермь: Пушка, 2014. C. 145. ⁠

Марающий чёрный уголь жизни Маяковский превращает в алмаз

Давид Бурлюк

Драматическое расставание с девушкой, которая ответила отказом на предложение Маяковского и вскоре вышла замуж за другого, нашло отражение в сюжете поэмы:

Вошла ты,
резкая, как «нате»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».

Мария Денисова до конца жизни поэта оставалась с ним в дружеских отношениях. Наконец, Роман Якобсон Роман Осипович Якобсон (1896-1982) — российский и американский лингвист. Одним из первых применил структурный анализ в языкознании и литературоведении, положил начало фонологии, занимался теорией перевода, повлиял на развитие русского формализма. Известен как основатель множества лингвистических кружков и школ. В 1920 году переехал в Чехословакию, оттуда в 1939 году из-за немецкой оккупации — в Северную Европу. В 1941 году эмигрировал в США, где преподавал в Гарвардском университете и Массачусетском технологическом институте. ⁠ предполагал, что среди прототипов Марии была художница Антонина Гумилина, влюблённая в Маяковского и близкая к его кругу.

Несмотря на то что поэма была написана ещё до знакомства с Лилей Брик, Маяковский решил посвятить «Облако в штанах» именно ей. Сама Лиля Брик объясняла это так: «Перед тем как напечатать поэму, Маяковский думал над посвящением. «Лиле Юрьевне Брик», «Лиле». Очень нравилось ему: «Тебе, Личика» — производное от «Лилечка» и «личико», — и остановился на «Тебе, Лиля». Когда я спросила Маяковского, как мог он написать поэму одной женщине (Марии), а посвятить её другой (Лиле), он ответил, что, пока писалось «Облако», он увлекался несколькими женщинами, что образ Марии в поэме меньше всего связан с одесской Марией и что в четвёртой главе раньше была не Мария, а Сонка. Переделал он Сонку в Марию оттого, что хотел, чтобы образ женщины был собирательный; имя Мария оставлено им как казавшееся ему наиболее женственным. Поэма эта никому не была обещана, и он чист перед собой, посвящая её мне» 30 Брик Л. Из воспоминаний // «Имя этой теме: любовь!» Современницы о Маяковском / Вступ. ст. сост., коммент. В. А. Катанян. М.: Дружба народов, 1993. C. 89. ⁠ .

Софья Шамардина. 1910–20-е годы. Шамардина помогала организовать турне футуристов в 1913–1914 годах. Лиля Брик указывала, что образ героини «Облака» первоначально писался с Шамардиной

Государственный музей В. В. Маяковского

Мария Денисова. 1910-е годы. Маяковский познакомился с художницей Денисовой во время турне футуристов. Считается, что именно Денисова вдохновила поэта на создание «Облака в штанах»

Государственный музей В. В. Маяковского

Лиля Брик, 1911 год. Во время написания «Облака» Маяковский увлекается несколькими женщинами, но посвящает поэму одной - «Тебе, Лиля»

Александр Саверкин/ТАСС

Откуда в поэме Джоконда, Джек Лондон и какао Ван Гутена?

Откуда взялись богоборческие мотивы поэмы?

Мятеж против Бога и ангелов основывается на литературной традиции, уходящей корнями в романтическую эпоху, — образах бунтующих Гигантов, которые штурмуют небо, богоборческих сюжетах Гейне, ницшеанском «антихристианстве» 31 Вайскопф М. Во весь логос. Религия Маяковского. М., Иерусалим: Саламандра, 1997. C. 45. ⁠ . Филолог Михаил Вайскопф проводит аналогию между разрушением рая в «Облаке» и «Мистерии-буфф» Комедия написана в 1918 году, к первой годовщине Октябрьской революции. Для рассказа о революции Маяковский использует библейские сюжеты, при этом переосмысляет их сатирически. В первой постановке пьесы помимо автора участвовали Всеволод Мейерхольд и Казимир Малевич. «Мистерия-буфф» считается первой советской пьесой. В 1921 году Маяковский кардинально её перерабатывает. ⁠ с апокрифом о разрушении Христом преисподней. Поэт, соперничающий с Богом, претендует на его место: «Эй, вы! / Небо! / Снимите шляпу!» Вайскопф интерпретирует бунт против Бога в поэме как «вечный рассказ о возлюбленной и мире, отобранных у Маяковского вселенским Соперником» 32 ⁠ . Эту мысль можно соотнести со строками из позднего стихотворения Маяковского «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» (1928), где вместо Бога появляется другой «небесный» соперник, рангом пониже:

Любить —
это с простынь,
бессонницей
рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику,
его,
а не мужа Марьи Иванны,
считая
своим
соперником.

Поэт мстит Богу, устраивая против него революцию: «Герой «Облака в штанах», потерпев поражение — в битве за Марию, женщину с именем Богородицы, — развёртывает программу грандиозного мщения» 33 Вайскопф М. Во весь логос. Религия Маяковского. М., Иерусалим: Саламандра, 1997. C. 79. ⁠ . Вячеслав Вс. Иванов видел в мятеже против Бога отражение идей Ницше о сверхчеловеке: «Отрицание Бога у молодого Маяковского было настолько горячим, что оно само превращалось в подобие новой религии, где место древнего жертвоприношения занимало принесение в жертву Бога» 34 Иванов Вяч. Вс. Маяковский векам // В. Маяковский. Флейта-позвоночник: трагедия, стихотворения, поэмы. 1912-1917. М.: Прогресс-Плеяда. 2007. С. 276. ⁠ . Не случайно поэт провозглашает себя Заратустрой Пророк и основатель зороастризма (не ранее XII — не позднее VI века до н. э.). Автор священного писания зороастризма — «Авесты». По преданию, Заратустра получил его от бога Ахура-Мазды. Именно в учении Заратустры впервые встречаются концепции ада и рая, личной ответственности человека за свои поступки и посмертного суда. В книге Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра», вышедшей в 1883 году, древний пророк становится носителем совершенно других идей: он предрекает возникновение сверхчеловека, свободного от нравственных догм; Ницше считал, что именно Заратустра создал мораль, поэтому она должна быть разрушена от его имени. Маяковского интересует именно Заратустра в ницшеанском смысле. ⁠ , отсылая к ницшеанскому учению и словам героев Достоевского. Страстный богоборческий монолог в поэме не раз сравнивали с легендой о Великом инквизиторе из романа «Братья Карамазовы», где Иван Карамазов в аллегорической форме размышляет о свободе воли и совести в христианстве и подвергает сомнению важнейшие религиозные постулаты. Достоевский считал эту притчу кульминацией всего романа, а современники называли её анархической и вольнодумной. Отсылки к «Братьям Карамазовым» есть и в поэме Маяковского «Флейта-позвоночник» (1915):

Идеи, мотивы и образы «Облака» были развиты в поэмах «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Про это», «Человек», «Во весь голос». Так, мотив похищенной любви проявляется во «Флейте-позвоночнике» (1915), написанной вслед за «Облаком в штанах» и посвящённой Лиле Брик:

Захлопали
двери.
Вошёл он,
весельем улиц орошён.
Я
как надвое раскололся в вопле,
Крикнул ему:
«Хорошо,
уйду,
хорошо!
Твоя останется.
Тряпок нашей ей,
робкие крылья в шелках зажирели б.
Смотри, не уплыла б.
Камнем на шее
навесь жене жемчуга ожерелий!»

Любовная трагедия снова сопряжена с богоборческими мотивами: это Бог вывел «проклятую» возлюбленную «из пекловых глубин» и приказал любить. Жестокий замысел Господа, которого поэт именует «небесным Гофманом», «всевышним инквизитором», обрекает героя на душевную муку ради забавы. Филологи Анна Сергеева-Клятис и Андрей Россомахин в комментарии к поэме обращают внимание на подтекст образа возлюбленной, связанный с известным рассказом Гофмана «Песочный человек» (1816): «Оттуда могли быть почерпнуты и использованные в рефрене эпитеты: «небесный Гофман» и «ты, проклятая» (собственно, «небесный Гофман» — это Господь, который выдумывает, создаёт «проклятую» красавицу, — именно поэтому цензор и удалил этот эпитет» 35 Сергеева-Клятис А. Ю., Россомахин А. А. «Флейта-позвоночник» Владимира Маяковского: Комментированное издание. Статьи. Факсимиле. СПб.: Издательство Европейского университета, 2015. С. 20. ⁠ . Образ инфернальной героини может отсылать и к апокрифу о первой жене Адама Лилит, которая не желала покоряться мужу и стала одним из ночных демонов 36 Сергеева-Клятис А. Ю., Россомахин А. А. «Флейта-позвоночник» Владимира Маяковского: Комментированное издание. Статьи. Факсимиле. СПб.: Издательство Европейского университета, 2015. С. 25. ⁠ . Как и в страстной отповеди в «Облаке в штанах», поэт продолжает говорить с Богом на равных и завершает «Флейту-позвоночник» собственным распятием:

В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите —
гвоздями слов
прибит к бумаге я.

Образы «тринадцатого апостола», «крикогубого Заратустры», «златоустейшего», которые примеряет на себя поэт в «Облаке в штанах», сменяются идентификацией с Иисусом в поэме «Человек» (1918). Это произведение — не что иное, как новое Евангелие от Маяковского, поэтапно описывающее рождение, жизнь, страсти, вознесение Маяковского, его пребывание на небе, возвращение на землю. Не случайно обложка поэмы (издание 1918 года) тоже изображает распятие в виде скрещения слов «Маяковский» и «Человек». Здесь поэту вновь противостоит могущественный враг, у которого служит поваром сам Бог и для которого Фидий ваяет «пышных баб»:

Повелитель Всего —
соперник мой,
мой неодолимый враг.
Нежнейшие горошинки на тонких чулках его.
Штанов франтовских восхитительны полосы.
Галстук,
выпестренный ахово,
с шеищи
по глобусу пуза расползся.

Фрагмент, в котором возлюбленная поэта приходит поклониться его сопернику и называет его пальцы стихами Маяковского, перекликается с решением Марии из «Облака в штанах» выйти замуж за другого. Мотив жертвоприношения во имя «немыслимой любви» реализуется в финале «Человека», когда поэт, возвращаясь на землю, узнаёт, что тысячи лет назад застрелился у двери любимой, а она выбросилась за ним вслед из окна. Схожую трактовку может иметь распятие поэта в поэме «Флейта-позвоночник»: «прими мой дар, дорогая, / больше я, может быть, ничего не придумаю».

Вайскопф М. Во весь логос. Религия Маяковского. М., Иерусалим: Саламандра, 1997.

Владимир Маяковский. Облако в штанах. К 100-летию первого издания. Статьи, комментарии, критика / Сост. Д. Карпов. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2015. С. 103–109.

• Владимир Маяковский. Про это. Факсимильное издание. Статьи. Комментарии. СПб.: Издательство Европейского университета, 2014.
• Гаспаров М. Л. Владимир Маяковский // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Опыты описания идиостилей. М.: Наследие, 1995. С. 363–395.
• Евреинов Н. Н. Демон театральности. М., СПб.: Летний сад, 2002.
• Иванов Вяч. Вс. Маяковский векам // В. Маяковский. Флейта-позвоночник: трагедия, стихотворения, поэмы. 1912–1917. М.: Прогресс-Плеяда. 2007. С. 263–312.
• Каменский В. Жизнь с Маяковским. Пермь: Пушка, 2014.
• Кантор К. Тринадцатый апостол. М.: Прогресс-Традиция, 2008.
• Катанян В. А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности / Отв. ред. А. Е. Парнис. 5-е изд., доп. М.: Совет. писатель, 1985.
• Кацис Л. Ф. Владимир Маяковский: Поэт в интеллектуальном контексте эпохи. М.: Языки русской культуры, 2000.
• Маяковский В. В. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: ГИХЛ, 1960.
• Морар А. Горящие слова поэта-кузнеца Маяковского // 1913. Слово как таковое. СПб.: Европейский университет, 2014. С. 212–221.
• Лиля Брик - Эльза Триоле. Неизданная переписка (1921–1970). М: Лак, 2000.
• Никитаев А. Т. Поэма Маяковского «Облако в штанах» в откликах 1910–20-х годов // Маяковский продолжается: Сборник научных статей и публикаций архивных материалов. Вып. 1. М.: Государственный музей В. В. Маяковского, 2003. С. 68–79.
• Пастернак Б. Л. Охранная грамота // Пастернак Б. Л. Полное собрание сочинений: В 11 т. М.: Слово/Slovo, 2004. Т. III: Проза. С. 148–238.
• Сергеева-Клятис А. Ю., Россомахин А. А. «Флейта-позвоночник» Владимира Маяковского: Комментированное издание. Статьи. Факсимиле. СПб.: Издательство Европейского университета, 2015. С. 7–49.
• Харджиев Н., Тренин В. Поэтическая культура Маяковского. М.: Искусство, 1970.
• Чуковский К. И. Маяковский // Маяковский в воспоминаниях современников. М.: Гослитиздат, 1963. С. 119–136.
• Чуковский К. И. Мой Уитмен. М.: Прогресс, 1969.
• Шкловский В. Вышла книга Маяковского «Облако в штанах» // Взял. Барабан футуристов. Пг: тип. Соколинского, 1915. С. 10–11.
• Якобсон Р. О. Заметки о прозе поэта Пастернака // Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. С. 328–329.
• Янгфельдт Б. Любовь - это сердце всего. В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик: Переписка, 1915–1930. М.: Книга, 1991.
• Янгфельдт Б. Ставка - жизнь. Владимир Маяковский и его круг. М.: АСТ: CORPUS, 2016.

Весь список литературы