Корни страха

Я помню историю, которую мне часто рассказывал, отец. Человек приходит в ателье, чтобы заказать новый костюм. Портной снимает с него мерку и просит вернуться через неделю. Через неделю он возвращается, чтобы забрать новый костюм. Однако в примерочной перед зеркалом замечает, что один рукав слишком короткий, одна штанина очень узкая, а в талии слишком широко. Когда он указывает на это портному, тот, осмотрев его, говорит:

– Нет, в костюме нет ничего неправильного. Ты сам неправильно его носишь. Смотри, сначала тебе нужно согнуть руку, вот так. Теперь нужно поджать ногу, вот так, и выпятить живот. Теперь только посмотри, костюм в самый раз!

Переубежденный человек, хромая, выходит из магазина в новом костюме. Он медленно тащится по улице, и мимо идут две пожилые дамы. Одна говорит другой:

– Смотри, какой бедный, несчастный калека. Ай– ай-ай, как жалко!

– Да, – отвечает другая, – ужасно жалко. Но зато какой на нем превосходный костюм!

Я и не подозревал., что эта история – о стыде и обусловленности. Мы все – в роли этого ни в чем не повинного бедняги, пришедшего в ателье. А портной – культура, родители, учителя, священники, раввины, которые нас вырастили. Надев на нас не подходящий нашему существу костюм, эти люди убедили нас, что он нам впору. И с тех пор мы, хромая, тащимся по жизни, отсоединенные от своей энергии и подлинности. Стоя перед зеркалом, мы глубоко внутри знали, что костюм не подходит, но у портного было слишком много власти.

В наших страхах много слоев. Некоторые из них глобальны. Это страхи исчезновения перед лицом неотвратимости смерти. Они возникают из той невероятной уязвимости, которую мы не можем ни уничтожить, ни игнорировать. Но если мы непринужденны с самими собой, то можем столкнуться с этой истиной в доверии, радости и даже сдаться ей на милость. Чтобы столкнуться со страхом, нужно исцелить стыд. Он лишает нас силы и ясности, чтобы смотреть в лицо неопределенности жизни. Лишает нас способности вовлечься в жизнь целиком, храбро, радостно, полно и творчески.

В этой работе мы имеем дело с тремя основными источниками страха. Первый – тот, который я обсуждаю в этой главе, – стыд. Второй, близко с ним связанный, но переживаемый по-другому, – шок. Третий – опыт эмоциональной утраты, предательства и брошенности. Недостаток необходимого нам эмоционального присутствия. Это три глубоких психологических переживания, от них пострадали существа каждого из нас Обретение способности заново возвращаться к естественному состоянию силы, в котором мы можем сталкиваться со страхами, включает в себя осознавание и исцеление трех их источников. В следующих главах я буду обращаться к каждому из них в отдельности.

В восточном мистицизме путешествие к нахождению себя часто описывается как путешествие от ума к сердцу. Большая часть того, что удерживает нас привязанными к уму и блокирует сердце, – это старое, сформированное обусловленностью, полное компромиссов ложное «я», которое где-то в глубине осознается недостойным и неадекватным. Мы будем называть эту нашу часть умом стыда . Он полон отрицательных убеждений о нас самих и жизни в целом. Он отсекает от нас энергию и удерживает дух в заточении. Стыд не имеет ничего общего с тем, кто мы такие на самом деле. Это просто состояние отрицательного самогипноза, которому мы себя подвергаем. Из сердца мы видим себя совершенно по-другому. Оттуда мы можем осознать, что все наши суждения о себе и других – продукт нашей обусловленности. Из сердца мы можем начать заново открывать естественную, любящую, живую, радостную, спонтанную и свободную часть себя. В определенном смысле, можно рассматривать возвращение домой как путешествие от ума стыда к уму сердца (или к не-уму, что будет более верно).

Почему наш Ребенок внутри так обеднен, и почему он в такой панике? Почему мы бежим от самих себя так эффективно и неизбежно? Мы покрыты слоем стыда, а сталкиваться со стыдом больно. Мы родились без ощущения себя недостойными или полными страха Мы вошли в этот мир как императоры и императрицы, потенциально сильными. В пространстве нашего ядра, соприкосновение с которым большинство из нас потеряло, мы были «в энергии» – спонтанные, струящиеся, сильные, творческие, радостные, безмолвные и спокойные. Но скоро ядро покрылось налетом стыда. Впервые начав читать о стыде, я осознал, что всегда был либо в нем, либо в его компенсации. Шокирующее открытие. Знакомство с концепцией стыда изменило мою жизнь. Прорабатывание стыда болезненно, но все же не так ужасно, как пребывание в нем, закопанном в бессознательное. В ранах стыда, шока и брошенности легко потеряться. Наш Ребенок внутри, может быть, никогда не сможет разобраться в боли и лишениях, унижении и насилии, им пережитых. И, как я подозреваю, стыд никогда не исчезает полностью. Но когда мы подходим к этим переживаниям как к части попыток найти свою истинную природу, их можно рассматривать как ритуал перехода. Каждый из нас получил свою дозу боли, и, несомненно, у некоторых она была гораздо больше, чем у других. Как бы то ни было, если мы подходим к прорабатыванию стыда как к ритуалу перехода, то можем приобрести больше мягкости в отношении самих себя и других. Это также позволяет нам интегрировать боль.

В детстве, чтобы выработать самоуважение и уверенность в себе, нам необходимо позитивное зеркало. Это зеркало – человек, который помогает нам видеть и чувствовать, кто мы такие. Если мы не утверждаемся в том, кто мы такие, а вместо этого нас «отливают» в форму чужих ожиданий и проекций, наше сущностное ядро любви к себе, энтузиазма, спонтанности и подлинности окутывается покрывалом страхов, неуверенности и самосаботирования. Мы оказываемся обернутыми в стыд. Невозможно ожидать от наших родителей такого высокоразвитого сознания, чтобы они отложили в сторону собственные ценности, предубежденные концепции, ожидания и верования. Отложили ради того, чтобы увидеть нас . На это способны очень редкие родители, и именно поэтому мы все оказываемся под властью стыда.

В детстве я хотел быть, как мой старший брат. Он был вундеркиндом и в нашей семье пользовался всесторонним признанием. Когда я учился в последнем классе, ему присудили почетный грант на обучение в Гарварде. Естественно, я поставил себе такую же планку, но глубоко внутри был убежден, что недостаточно для этого хорош. Когда меня приняли, я был уверен, что приняли только потому, что мой брат был другом декана приемной комиссии. Я продолжал сравнивать себя с ним весь период обучения в колледже, но к моему выпуску все стало разваливаться на части. Я знал, что должен что-то изменить, но понятия не имел, что именно. После вручения диплома я, к большому огорчению брата, объявил, что не буду продолжать медицинское образование.

В конце концов, мне хватило здравого смысла прекратить погоню за достижениями (по крайней мере, на время), и я отправился в Калифорнию, чтобы присоединиться к контркультуре. Правда, под прикрытием жизни хиппи я все также был во власти привычек и чувствовал себя по-прежнему болезненно. Лишь много позже я понял, что все мое поведение было чудесной компенсацией горам стыда. Стыда младшего брата, который никогда не смог сравняться в собственных глазах со старшим. Я не мог оценить своих собственных талантов. Не мог увидеть своих ценностей, не входящих в спектр того, что легко было понять кому-нибудь в моей семье. Естественно, дома меня хотели переплавить под стандарт общих приоритетов. Тех самых, которые так чудесно осуществил мой брат. Мое направление было для близких слишком «иностранным» и пугающим, чтобы понять его или признать действительным. К несчастью, я и сам не мог осознать и признать правильность собственного пути; это случилось лишь много позже.

Стыд – это ощущение, что что-то внутри коренным образом не в порядке. Это глубокое унижение, не в чем-то конкретном, а в самом нашем существе. Из-за него мы теряем связь с нашими жизненными энергиями и восприимчивостью. Мы не доверяем тому, что чувствуем, и теряем способность ощущать и выражать себя. Стыд сохраняется постоянно; некоторые из нас чувствуют его все время, другие эффективно заслоняют хорошими компенсациями. Он выходит на поверхность каждый раз, когда жизнь наносит нам удар: когда мы теряем любовь, или нас отвергает близкий человек, или мы теряем работу и т. п. Тогда все наши механизмы избежания чувства стыда могут развалиться, и перед нами встанет задача собрать заново свою разбитую на части самооценку.

Теперь я понимаю, что стыд распространен повсеместно. Глядя в зеркало, большинство из нас тотчас же сталкивается с голосами стыда: «Ты слишком старый», «недостаточно красивый», «слишком серьезный», «толстый», «высокий», «тощий» и т. д. Какими бы ни были утверждения, первое впечатление – всегда впечатление осуждения. Что-то неправильно в самой основе. Глядя в зеркало, мы пытаемся исправить себя, зная глубоко внутри, что этого сделать нельзя. Даже если мы прикроем наш стыд, критика или отвержение могут поставить самого лучшего мастера компенсации стыда на колени.

Прежде чем я узнал о стыде и дал себе больше пространства, чтобы его принять, моя жизнь была сплошной непрерывной попыткой избежать его. Чего я только ни делал, чтобы «оставаться в энергии», и чувствовал себя пристыженным каждый раз, когда испытывал неуверенность, уязвимость или неловкость. Постепенно я осознал, что попытки всегда «быть в энергии» не ведут никуда, кроме как к созданию большего напряжения и самоосуждения. Я постоянно манипулировал собой, оценивал себя и приводил в истощение. Узнав о стыде, я переместил фокус и стал наблюдать, чувствовать и понимать. Вместо того чтобы пытаться переделать себя, я пытаюсь от мгновения к мгновению с принятием наблюдать то, какой я есть. Если я не чувствую себя в процессе, скорее всего, мне больно. Это хорошее время, чтобы обратить внимание на осуждающие голоса и войти вовнутрь.

Стыд приходит из-за того, что в очень раннем возрасте наша энергия не была признана действительной, и из-за того, что мы были глубоко и фундаментально энергетически отвергнуты. В процессе поиска себя мы постоянно смотрелись в зеркала, которые нам подставляли «большие» – родители, учителя или старшие братья и сестры. Наше единственное ощущение себя может строиться на любом отражении, возникавшем из этих зеркал. Если бы зеркало было позитивно, мы любимы, и нашему творчеству и чувствованию оказывалось уважение и поддержка, то в нас формировалось бы хорошее чувство к самим себе.

Я был чужим среди своих и никогда не подозревал, что возможен другой мир, куда я мог бы «вписываться». Я приспособился к окружающему дорогой ценой собственной целостности и самоуважения, стал фальшивым с самим собой; научился быть поверхностным в отношениях, потому что именно это видел вокруг себя. Я научился завоевывать внимание и одобрение тем, что делал все наилучшим образом. Ирония была в том, что, хотя временами я и добивался успехов, внутри я всегда чувствовал себя неудачником, и все мои достижения создавали огромное внутреннее давление. Само предчувствие поражения приносило мне столько страха и так сжимало, что в напряженные моменты я действительно терпел поражение. Все еще более осложнялось тем, что я скрывал стыд за высокомерием и «проигрывал» на других ту же нетерпеливость и критичность, которые применял к себе. Кроме того, стыд и давление, которое я накладывал на себя, заставляли меня быть изолированным. Я пытался находить силы и энергию в сухом и холодном одиночестве. Я стал верить, что никто никогда не сможет до меня дотянуться. Думаю, многие страдают от похожих последствий стыда.

Если мы что-то делаем, и к нам возвращается позитивная, принимающая энергия и говорит: «Это хорошо, продолжай», то мы чувствуем себя признанными, желанными и любимыми, и это поощряет присущий нам по природе инстинкт исследовать и развиваться. Что бы мы ни исследовали: раннее сексуальное чувство, радость, гнев или страх, – если в ответ приходит позитивное отражение, то в нас вырабатывается раннее и глобальное доверие к этим чувствам. Изначальное доверие создает почву, якорь, уверенность, с которой мы взаимодействуем с внешним. Это дает нам уверенность в собственной энергии. Мы чувствуем себя связанными с телом и доверяем откликам на внешнюю реальность. Например, если наше самое раннее сексуальное исследование получило уважение и поддержку, мы остаемся в здоровом контакте с собственной сексуальностью. Если уместное выражение гнева не было наказано словесным или физическим насилием, мы учимся чувствовать собственную силу и доверять ей. То же самое верно и в отношении других чувств.

К несчастью, у большинства из нас не было позитивного зеркала, которое отражало нас во всем сиянии. Если в нашем первоначальном исследовании какого-либо чувства мы получили открытое или косвенное послание, что оно неправильно, мы отсекаем себя от исследованного чувства. В детстве мы так чувствительны и уязвимы, так нуждаемся в любви и одобрении тех, кто о нас заботится, что прекратить неподдерживаемое изучение собственной энергии очень легко. Мы жили в мире, где постоянно искали одобрения в глазах, выражении лица или энергии «больших» и подстраивались, чтобы его получить. От этого зависело наше выживание. Нам передали сценарий, основанный на ценностях наших родителей и культуры, в которой они жили. Родители сами чаще всего были подавлены, а культура выглядела жизнеотрицающей. Все мы, так или иначе, подвергались стыду. Разница могла быть в степени угнетения, в зависимости от того, насколько интенсивным было негативное воздействие, и как рано оно пришло. Физическое насилие в любой форме – это невероятное унижение для ребенка, глубокое нарушение его границ и тяжелейшая рана, нанесенная его самоуважению. Сексуальное насилие – все это вместе взятое в больших размерах. Оно создает глубокое замешательство и конфликт в любви и сексуальности. В задачи и спектр тем этой книги не входит определение и обсуждение того, что входит в понятие сексуального насилия. Сексуальное насилие – просто проявление в любой форме того, что опекун видит ребенка или использует его как сексуальный объект.

Стыд также возникает из многих форм эмоционального насилия. Нелюбовь или неприязнь – самая экстремальная форма эмоционального насилия, но оно происходит и каждый раз, когда жизненная энергия нашего Ребенка приглушается. Это случается, когда любое чувство, такое как радость, страх, сексуальность или гнев, не признается существующим и подавляется. Когда родитель осуждает наш естественный дар и личные качества и пытается переплавить нас в соответствии со своими амбициями и ценностями. Формой насилия является и то, когда у родителя нет на нас времени, или когда он не слушает, о чем мы с ним говорим, или он снисходит до ребенка, основываясь на убеждении, что дети слишком незрелы, чтобы иметь собственные мнения и чувства.

Когда я начал терапию, мой терапевт спросил меня о детстве.

– У меня было прекрасное воспитание, – ответил я. – Мои родители были потрясающими людьми и остались такими до сих пор.

И потом я пустился в пространную лекцию о положительных качествах моих отца и матери. Мне все еще трудно осознать, через что я прошел, потому что я подлинно люблю этих двух людей. Мне хочется их защищать и оправдывать. Хотя обвинение родителей за их ошибки и неудачи ничем не поможет, мы должны признать существование вещей, из-за которых глубоко потеряли контакт с собой. Для нашего исцеления чрезвычайно важно увидеть, как мы перечеркнули себя, чтобы жить их жизнью вместо своей собственной. Чтобы расцвести и найти самого себя, предстоит заново прочувствовать боль нашего Ребенка, который не получал того, в чем нуждался. Мы должны узнать и пережить собственную историю.

Мы переняли страхи, подавления, чувство долга и обязанности от наших родителей, учителей, священников и политиков. Наша развивающаяся индивидуальность и подлинность были смяты обществом. У нас не было выбора Мы променяли свою энергию, жизненность и спонтанность на «любовь». Вместо того чтобы расцвести в своей природе, мы стали теми, кем нас ожидали видеть, и теми, кем нас заставили стать. Бессознательно мы пошли на компромисс ради выживания. Мы забыли, кто мы такие на самом деле. Мы подчинились и стали хорошими гражданами, хорошими детьми и хорошими студентами. Даже наш бунт был только реакцией на внешние силы. Мы потеряли внутреннюю радость, доверие и любовь к самим себе.

Наши родители (или кто угодно другой, сыгравший роль в нашем детстве) воспитывали нас с самыми лучшими намерениями. Они понятия не имели о том, насколько сами заблуждаются. Их также стыдили и подавляли собственные родители, учителя и религиозные фигуры. Недостаток любви и понимания, насилие и пренебрежение исходят не из плохих намерений, но из унаследованной подавленности. Мы живем в мире, в котором любовь и свобода не входят в ценности повседневной жизни. Наше общество в самой его основе озабочено производством хорошо функционирующих и хорошо приспособленных людей, соответствующих нормам, основанным на глубоком подавлении естественных и важных энергий. Разочарования как результат этих подавлений должны когда-нибудь всплыть на поверхность. И они всплывают в воспитании ребенка

Во многих случаях родители сделали для нас все, что только было в их силах, и дали нам самое лучшее детство, которое только сумели. Что им еще оставалось, кроме как вырастить нас на собственных ценностях? Многие родители искренне верили, что твердая дисциплина и даже физическое наказание необходимы, чтобы у ребенка был хороший характер. Как красиво отметила Элис Миллер, стыд вызывается не только тем, что наши родители и учителя подавлены и больны; это общесоциальные явления. Действительно, «стыжение» – это форма воспитания детей, принятая почти во всех культурах. По большому счету, перемену принесет – и уже приносит – только повсеместная осведомленность о работе стыда. А также понимание, что детям нужно выработать собственные интуитивные дарования и сформировать личные ценности.

Чувствуя стыд, мы либо взрывали, либо зарывали энергию – «раздувались» или «сдувались». Вместо того, чтобы позволить энергии течь естественно и спонтанно, мы компенсировали или выбирали подавленность. Те, кто «сдувался», приходили к работе над стыдом более охотно, потому что в подавленном состоянии легче увидеть и осознать, над чем необходимо работать.

Когда мы не получаем любящего отражения в ответ, что-то в самом нашем ядре начинает сжиматься. Мы прекращаем доверять своим восприятиям и энергии. Мы можем потерять всякую связь с чувствами или видеть и чувствовать, но не доверять себе. Это невероятно глубокая рана. Вместо того чтобы течь в энергии подлинно и спонтанно, мы становимся стеснительными, смущенными, чрезмерно сдержанными и неуверенными. Нас ограничивает стыд, и, оказываясь в отношениях или в ситуациях, мы не способны выражать чувства или просто не можем найти слов. Мы осуждаем себя, потому что «не можем чувствовать» или «не можем общаться», и другой может казаться гораздо более сонастроенным со своими чувствами. Это ведет к сравнению и соревнованию. Узел внутри становится более и более тугим; мы не знаем, что чувствуем, или не можем выразить себя. Мы судим себя и тем самым роем себе яму глубже и глубже. Если является кто-то и говорит: «Ты слишком в голове», или: «Вернись в энергию», то это помогает мало. Находясь глубоко в стыде, мы забываем, что есть какой-то другой способ чувствовать, кроме как быть униженным. Мы шли на компромисс так долго и привычно, что просто не можем себе представить состояния самоуважения и достоинства Мы привыкли подвергаться унижению и насилию и ожидаем этого. Рана так глубока и так ошеломляюща, что мы думаем, что она никогда не будет исцелена.

Что еще хуже, стыд упрочивает стыд. Скованные стыдом, мы можем легко соскользнуть в роль клоуна или нищего. Мы пытаемся привлечь внимание тех, кто заставляет нас чувствовать себя ниже. Мы находимся в глупом и унизительном положении, другой человек нас отвергает, и мы чувствуем еще больше стыда. В таких ситуациях мы просто укрепляем собственную низкую самооценку. Я помню попытки заставить стыд уйти, напуская на себя «крутизну» или стремясь «все организовать». Это не помогало. Я ненавидел себя, когда видел, как я себя унижал, но ничего не мог сделать.

В то время как одна сторона «сдувается» и становится сплющенной, другая может «раздуваться» и вырабатывать стиль компенсаций, прикрывающих стыд. Гораздо труднее узнать наши внутренние стыд и боль, если мы привыкли к определенному стилю жизни, – часто успешному, – чтобы избежать чувствования стыда или столкновения с ним. В мире «победителей» и «проигравших» нет пространства для исследования стыда. Когда я оглядываюсь на годы школы и колледжа, кажется, что все, что я вообще когда-либо делал, было компенсацией стыда. Я нахожу, что люди, которые снаружи выглядят самыми собранными и контролирующими себя и обстоятельства, несут самые глубокие раны стыда. Только когда жизнь высоко компенсирующего человека начинает разваливаться на части из-за отвержения в любви, поражения в работе, болезни или несчастного случая, он, в конце концов, начинает сталкиваться со стыдом.

Это невероятное благословение, когда в сосуде жизни компенсирующего человека проглядывает дно, и ему приходится остановиться и посмотреть вовнутрь.

Я думаю, мы все осознаем, по крайней мере, некоторые пути, которыми компенсируем стыд. Я посвящаю этой теме целую главу. Мы можем использовать сексуальную привлекательность, очарование, ум, амбиции, скорость, медитативность – что угодно, что дает образ самого себя и награждает нас вниманием и признанием. Мы компенсируем, становясь деятелями или победителями, принимая решение, что можем «улучшиться», или достойно принять вызов, бросаемый жизнью. Наши труднопреодолимые привычки – тоже в своей основе компенсации стыда Мы бежим от себя, чтобы убежать от стыда. Успех компенсирующего человека приводится в действие напряжением; в нем нет эмоциональной или духовной цельности. Из-за этой перегрузки и компенсации мы стыдим других, оставаясь нечувствительными. Гораздо труднее стыдить других, когда мы знаем, каково это ощущать.

Находимся ли мы в сплющенном или в компенсирующем состоянии, глубоко внутри каждый из нас носит основные негативные верования о себе, возникшие в результате стыда. Они очень сильны, потому что определяют наш взгляд на мир, влияют на наши отношения с другими, на творчество, медитацию, духовный путь и отношение к жизни. Эти верования неочевидны. Их приходится выкапывать. Вот самые распространенные: «Я не смогу», «Я провалюсь», «Я не заслуживаю любви», «Я невыносим», «Я не привлекательна», «Я никогда не получу того, в чем нуждаюсь»,

«Чтобы чего-то стоить, я должен быть на вершине своих возможностей», «Если я откроюсь, мне сделают больно», или: «Никто никогда меня не поймет».

Уделите время тому, чтобы присмотреться к этому списку и выяснить, что из него вызывает в вас резонанс Спросите себя, когда у вас возникли эти убеждения. Может быть, вы никогда не подвергали их сомнению. Спросите себя, как они влияют на ваше поведение. Отрицательные верования становятся самоосуществляющимися, глубоко внедряясь в нашу мыслительную структуру. Мы живем так, словно они – правда, и они кажутся правдой. Если мы «знаем», что не стоим любви, то словно ходим с табличкой, на которой написано: «Отвергни меня». И очень вероятно, что мы будем отвергнуты. Мы не видим, что в нас работает проекция стыда, и думаем, что очередная неудача лишь доказывает нашу неадекватность. Наши верования окружают нас аурой недоверия, иногда даже паранойи.

Такие верования, как: «Если я откроюсь, меня отвергнут», влияют на нашу энергию; это выражается в ощущении, что, стоит только снизить уровень защиты и открыться, мы тут же будем преданы. В прошлом действительно случилась та или иная форма отвержения или наказания, и наш Ребенок до сих пор хранит этот страх. Страх и чувство вины поддерживают в рабочем состоянии наши отрицательные обусловленности и мешают нам прожить свою энергию. С точки зрения Ребенка, нет причины верить, что может случиться что-то другое.

Чтобы понять стыд, важно осознать, как он ощущается. Может оказаться полезным – хотя это необязательно – вернуться назад во времени и раскопать все способы, которыми нас стыдили, потому что они могут преследовать нас по сегодняшний день. Иногда кто-то что-то нам говорит, и мы уходим, чувствуя себя ужасно. Каждый раз, когда мы чувствуем, что нас унижают, критикуют, осуждают или дразнят без любви и недружелюбно, мы переживаем стыд.

Я всегда был слишком скован стыдом, чтобы отреагировать или что-нибудь сказать в ответ. Вместо этого я пропускал все мимо ушей. Часто внутри меня было эхо, которое говорило: «Обожди минуту, эти слова в твой адрес вызвали плохое чувство», но я сводил это к минимуму или игнорировал. Я говорил себе, что я должен быть достаточно большим, и такие мелочи меня не беспокоят. Я мог себя убедить, что все дело в моей зажатости и виноват я сам. Эпизод просто просачивался еще глубже вовнутрь и разъедал мою и без того больную самооценку. Либо я и не помышлял о том, чтобы что-нибудь сказать, либо слишком боялся столкновения с этим человеком. Но, пропуская такие вещи мимо ушей, я не способствовал процессу восстановления собственного достоинства.

Мой стыд легко приводился в действие, когда я был рядом с теми, кто имел надо мной власть, или с кем я чувствовал себя ниже. Я становился подобострастным, мой голос застревал у меня в горле, я запинался, пытаясь что-то сказать, и в конце концов говорил совершенные глупости, не относящиеся к делу. Человек чувствовал мою энергию и часто поступал еще хуже, отвергая меня. Я уходил, чувствуя себя ужасно. Знаком ли вам этот опыт? Первый шаг в исцелении раны стыда – осознать, что она есть, понять, как она ощущается, и начать замечать раздражители, приводящие ее в действие.

В последующих главах мы рассмотрим способы исцеления стыда. Я нашел, что, опираясь на осознанность, понимание и принятие, постепенно создаю в своем существе почву для сострадания. Наш стыд – такой глубокий и всеобъемлющий, что начинает исцеляться, только если о нем заботится любовь.

Найдите удобное место, где вас ничто не побеспокоит, и положите перед собой подушку. Можете просто вообразить, что сидите напротив подушки. Позицию, в которой вы сидите, мы будем называть позицией наблюдателя. Позвольте себе расслабиться и мягко войти вовнутрь себя. Вместе мы будем исследовать чувства, которые могут не быть поверхностно очевидными. Через мгновение вы сможете пережить, как ощущается вхождение в эту энергию. Это энергия стыда.

Теперь мягко и постепенно придите в положение стоя. Очень, очень медленно, шаг за шагом, позвольте себе оказаться стоящим на подушке стыда. Вы входите в эту энергию. Только полностью встав на подушку, примите положение сидя. Начните чувствовать энергию. Она похожа на тяжелый плащ, окутывающий вас, отягощающий вас. Вы можете чувствовать себя очень маленьким, чувствовать себя ребенком. Может быть, вы заметите, что вокруг мало пространства для движения.

Обратите внимание, что ощущается в теле. Что происходит с энергией? Какое у вас чувство в отношении самого себя? Какое у вас чувство в отношении своей сексуальности, силы, твердости? Как это влияет на вашу способность говорить, выражать себя, быть творческим? Заметьте, какие верования у вас возникают в отношении самого себя, когда вы надеваете плащ стыда.

Может быть, в этой позе вы заметите, что ожидаете резкого, жестокого обращения с вами, привычно ждете унижения, потому что именно этого, по-вашему, заслуживаете. По мере того как вы позволяете себе проваливаться глубже в эту энергию, могут всплыть голоса людей, которые стыдили вас в прошлом, – людей, которые судили вас, говорили, что вы неправильны или никуда не годитесь. Может быть, это голос отца или матери: говорящий вам, как себя вести, оскорбляющий, перебивающий, не слушающий вас, заставляющий что-то чувствовать и что-то делать.

Может быть, всплывут образы, случаи из далекого или недавнего прошлого, когда вы чувствовали стыд. Может быть, вы сможете увидеть, что кто-то вам что-то говорит или обращается с вами так, что вы чувствуете себя униженными. Заметьте, есть ли в вашей жизни определенные люди, с которыми вы чувствуете себя ужасно или униженным. Если присмотреться внимательно, они могут, прямо или косвенно, провоцировать в вас стыд.

Присмотритесь к людям в вашей жизни, которые заставляют вас чувствовать себя сжимающимися в энергии, к людям, с которыми вам трудно выражать себя. Эти люди, может быть, каким-то образом упрочивают ваш стыд. Исследуйте и посмотрите, как это ощущается. Может быть, вы сможете вспомнить, кто последний раз обошелся с вами плохо. Заметьте, как вы реагировали. Как вы обычно реагируете, когда кто-то унижает вас, ведет себя насильственно или унизительно?

Заметьте, что стыд заставляет вас чувствовать, когда вы к кому-то приближаетесь. Заметьте, как чувство неуверенности, уязвимости и неадекватности может привлекать к вам отвержение и стыд, как стыд создает еще больший стыд. Может быть, вы заметите, что не чувствуете уверенности и силы, чтобы что-то сделать, вам кажется, что вы тонете, вы в отчаянии и готовы сдаться. Это власть раны стыда.

Теперь, очень плавно, позвольте себе снова выпрямиться и встать. Постепенно, одна нога за другой, сойдите с подушки – снова сядьте в позу, в которой сидели вначале. Вы только что ощутили воздействие и влияние стыда. Но вы больше не в этой энергии, теперь вы из нее вышли. Эта энергия – не вы, это плащ, рана, нанесенная давным-давно. Позвольте себе ее стряхнуть. В этой позиции наблюдателя вы можете оценить случившееся и начать осознавать разницу между тем, как вы себя чувствуете, когда находитесь под влиянием стыда, и тем, когда вы вне его воздействия.

Второй из крупных источников страха – шок. Стыд достаточно плох, шок еще хуже. Мое первое знакомство с шоком произошло благодаря книге Чарльза Витфилда «Исцеление ребенка внутри». С тех пор я читал множество других отчетов о шоке и довольно глубоко исследовал собственный. Я никогда не знал, насколько был подвержен шоку, потому что хорошо его компенсировал. В то же самое время, я никогда по-настоящему не понимал, почему меня приводил в такой страх выраженный или невыраженный гнев другого. Почему на меня так действовало чье-то давление. И почему, глубоко внутри, многие вещи меня ужасали.

Находясь в шоке, мы словно замерзаем. В панике мы не можем ни с кем общаться, как бы ни пытались. Прежде чем узнать о шоке, я думал, что со мной что-то не в порядке и я дефективен по своей природе – трус, не способный к проявлениям силы в трудных ситуациях, не умеющий справляться ни с какого рода давлением или сталкиваться лицом к лицу с направленным на меня гневом других.

К счастью, я обнаружил, что в этом не одинок. Чем больше я учу людей работать с шоком, тем более осознаю, как распространены эти чувства. Стыд и внутренний судья калечат нашу жизненную силу и самоуважение. Стыд имеет отношение к тому, что мы чувствуем и думаем о самих себе, и к тому, как мы себя выражаем. Шок ударяет нас на таком глубоком уровне психики, что влияет даже на физиологию, на то, как наше тело реагирует на внешнее. Несомненно, стыд тоже влияет на нашу энергию, но шок воздействует глубже всего; он, кажется, воздействует на нас на клеточном уровне. Как и в случае со стыдом, когда мы в состоянии шока, у нас нет перспективы и нет дистанции. Нас охватывает сознательное состояние страха, которое приходит из прошлых травм. Мы находимся в уме страха .

Когда мы в состоянии шока, мы не можем думать, не можем чувствовать, не можем двигаться и не можем говорить. Ничего нельзя сделать, кроме как быть в этом. Теперь я осознаю, что многие ситуации, которые в прошлом приносили мне столько боли, были ситуациями, в которых я был в состоянии шока, но этого не знал. Во времена школьной жизни мой шок проявлялся как «замерзание» и неспособность быстро соображать во время экзаменов, как преждевременная эякуляция (всегда прикрытие для страха) и как плохие результаты во время соревнований. Прикрытием для этих шоков служила моя тревога о результате. Проявления шока:

1) вы не можете чувствовать;

2) вы не можете двигаться;

3) вы не можете говорить;

4) вы не можете думать.

У каждого свои симптомы шока Но есть определенный список общих симптомов: смятение, потеря ориентации, памяти, речи, ускоренный пульс, пот, метание, паралич, стеснение в груди, затрудненное дыхание, холодный пот, мокрые пальцы и чувство переполняющего ужаса. Приступы паники или фобии – это, по моему мнению, шоковые реакции. Иногда возможно определить источник шока, но часто он остается загадкой. Когда мы в шоке, ничего нельзя сделать, кроме как принять его. Нам хочется быть центрированными, сильными, присутствующими, собранными, спокойными, организованными, но мы не можем Чем более мы себя судим за неспособность принимать ситуацию так, как бы нам хотелось, тем глубже движемся в шок.

Каким бы ни был шок калечащим и ошеломляющим, в нем есть собственная ценность, особенно в духовных поисках. Шок – это призыв к пробуждению. Когда я начал осознавать, как часто и долго нахожусь в шоке, стало очевидно, насколько я чувствителен. Насколько все мы чувствительны. Шок привлекает внимание к невероятной чувствительности нашей души, ко всей бессознательности вокруг и внутри нас; вытягивает нас из защищенного, закрытого и изолированного мира и принуждает жить более сознательно. Шок пробуждает нас к изначальному чувствованию жизни и вытягивает из автоматических, обусловленных, бессознательных частей. Шок пробуждает нашу уязвимость.

Мы приходим в этот мир в удивительно чувствительном состоянии, с невинностью и открытостью, которых не можем себе и вообразить. Эта чувствительность сталкивается с такой жестокой и шершавой энергией, что реакцией становится впадение в шок. Чтобы понять шок, мы должны поставить себя на место невинного, восприимчивого, открытого и доверчивого ребенка, выглядывающего в незнакомую и странную жизнь.

Состоянием полной открытости мы встретили мир. Мы уловили все вибрации нашего окружения. В нем могло быть напряжение матери, или подавленный и невыраженный гнев отца, крики родителей друг на друга и много подобного. Мы почувствовали все это, и это загнало нас еще глубже в шок. В этом раннем и чистом состоянии мы можем улавливать малейший негатив, и на наше существо обрушивается страшная сила. Может быть, было что-то настолько вопиющее, как физическое или сексуальное насилие.

Я думаю, что я родился в шоке. Я не мог переваривать молоко моей матери и чуть не умер от обезвоживания. Для этого есть заумное название – синдром неонатальной мальабсорбции, но думаю, я просто хотел сказать: «Что я здесь делаю? Я хочу обратно, туда, где было тепло и безопасно!» Уже одного шока вхождения в тело достаточно, но к этому добавляется комната со слишком ярким светом, и какой-то доктор шлепает нас по заду...

В состоянии невинности мы не способны впитывать грубую энергию. Каждый встречает ее по-своему, соответственно с тем, какие ресурсы с собой принес. Общество, в котором мы живем, вне зависимости от страны и места, не настроено на чувствительность. Мы учимся скрываться по мере того, как учимся справляться с жизнью. Мы грубеем и уже не чувствуем невинного ребенка внутри, которому пришлось преодолеть так много, чтобы «подстроиться». По мере того, как мы вновь открываем изначальную чувствительность, перед нами открывается шок.

Не всегда возможно или необходимо знать, что именно вызвало в нас шок. Самое важное – признать реальность этого опыта и осознать, что он основан не на нашей неполноценности, а на чем-то очень специфическом и вполне существующем, произошедшем в прошлом. Некоторая энергия настоящего: гнев, давление или, например, отвержение – запускает внутри реакцию, основанную на гораздо более ранних опытах столкновения с похожей энергией.

Работая с шоком, я нашел, что его возможных источников много, и у каждого они свои. Когда мы сталкиваемся с одним из них в нашей сегодняшней жизни, и он в точности воспроизводит энергию изначального шока, мы переживаем все заново. Мы называем это «раздражителем шока».

Самый распространенный из них – открытое или косвенное насилие в любой форме. Это может быть гнев, враждебность, осуждение или неодобрение. Насилием является любой момент, когда мы чувствуем, что с нами обошлись плохо, использовали или поступили несправедливо. Когда мы чувствуем, что в нас вторглись, и наши границы нарушены. Даже не обязательно, чтобы это было выраженным; иногда достаточно чувства, чтобы войти в шок. Большинство из нас в детстве подверглись воздействию выраженного или невыраженного гнева. Гнев мог исходить откуда угодно: родители, братья и сестры, учителя, одноклассники. Пока мы не начинаем проникать в собственную обусловленность, мы не осознаем гнева, с которым на самом деле столкнулись.

Давление – второй раздражитель шока. Я это чувствовал и чувствую до сих пор в ситуации любого соревнования. Если бы я знал о шоке раньше, может быть, это спасло бы меня от большой сердечной боли и вечного ощущения, что я «проиграл». Но давление гораздо шире конкретных ситуаций – оно глобально. Перед лицом высококонкурирующего и патриархального общества, в котором выросло большинство из нас, Ребенок внутри приходит в шок от одного предвидения, что придется справляться с таким миром. После многих лет, прожитых под гнетом, значительная часть давления исходит изнутри.

Третий важный раздражитель шока – это отвержение, глубокая утрата или брошенность. Большинство из нас не помнит источников раны брошенности, и я буду глубоко исследовать вопрос брошенности в следующей главе. Это коренной аспект исцеления нашей созависимости. Расставания достаточно болезненны, и если они сочетаются с чувством отвергнутости, то легко могут спровоцировать шок. Переживание утраты по причине смерти любимого человека или разрыва интимных отношений открывает внутри пространство, заставляющее нас войти в ядро боли нашего Ребенка. Это ставит нас лицом к лицу не только с ранами нашего Ребенка, но также и с пустотой у самых корней нашей души.

Четвертый раздражитель, который может вызвать шок – это осуждение или критика. По сути, это форма словесного насилия. Большинство из нас настолько привыкло жить под страхом осуждения и переживать его, что принимает это как должное. Мы не осознаем, в какой глубокий шок это приводит нашего Внутреннего Ребенка. Значительная часть нашего поведения ориентирована на то, чтобы избежать критики или реакции на нее.

Следующий раздражитель шока – это получение «противоречивого сообщения». Например, нам говорят, что мы должны делать то, что для нас будет лучше всего, и при этом подспудно подразумевают свои личные ожидания. Такие противоречивые сообщения приводят нас в шок, потому что мы не видим направления, в котором нужно двигаться. И мы перестаем доверять собственным чувствам. Ребенок начинает видеть внешний мир как опасное место, вызывающее смятение. Ничто не имеет никакого смысла ни внутри, ни снаружи.

И последний, шестой раздражитель шока – непредсказуемое, иррациональное или истерическое поведение. Несколько лет назад я был с девушкой, которая приходила в истерическое состояние, когда была в гневе или расстроенных чувствах. Тогда я не знал достаточно о Внутреннем Ребенке, чтобы понимать, откуда приходят эти модели поведения, и чем я их провоцирую. Все, что я понимал, – это то, что я должен физически бежать. Я чувствовал, что схожу с ума. Казалось, ничто из того, что она говорила, не имело смысла, а все, что я мог бы сказать, ничего не изменило бы. Словно в кошмарном сне, я оказывался парализованным. Многие клиенты и участники делились со мной похожими переживаниями из детства, в которых один из их родителей реагировал на них истерически или иррационально.

Если наши родители или родитель были алкоголиками или злоупотребляли наркотиками, мы вошли в шок, потому что не могли полагаться на последовательность их поведения. Они могли без причины прийти в гнев или маниакальное состояние, и часто направляли на нас непредсказуемое или тревожащее поведение. Нашего Ребенка это потрясало до основания. На глазах разваливается мир, и нет никакой защиты и безопасности. Раздражители шока:

1) насилие – прямое или косвенное;

2) давление;

3) утрата или брошенность;

4) осуждение или критика;

5) противоречивые сигналы;

6) истерия или безумие.

Работая с моим собственным шоком и с шоком других людей, я исследовал его влияние на каждый из наших энергетических центров. Например, у нас может быть шок, который глубоко влияет на способность чувствовать сексуальность и открываться ей. Травмы детства, особенно сексуальное насилие, часто скрыты в нашем бессознательном и могут наполнять нас громадным страхом каждый раз, когда мы сталкиваемся с сексуальной ситуацией. В моей работе я нашел, что этот шок распространен почти везде и проявляется в каждом из нас по-разному. Согласно моему опыту, тревожное стремление быть «хорошим любовником», проблемы, связанные с оргазмом, проникновением, преждевременной эякуляцией или импотенцией, связаны с сексуальным шоком.

Есть также шок брошенности, который энергетически воздействует на низ живота и сердце. Он возникает из ранних переживаний того, как нас отвергли, и из эмоционального или физического одиночества. Воздействие этого шока приводит к тому, что нам очень трудно открыться и делиться своей энергией. Мы боимся, что нас покинут, и отступаем в собственный мир. Это происходит бессознательно, и мы не связываем свои эмоциональные и чувственные затруднения с шоком брошенности. Требуется осознание шока, чтобы понять, что эта изоляция – не наше естественное состояние.

Шок солнечного сплетения – это шок нашей способности чувствовать и выражать гнев и утверждение. Он пришел из какой-то формы насилия, энергетического или физического, которому мы подверглись в жизни очень рано. Мы остались замороженными в ужасе. Чтобы преодолеть страх чувствовать и утверждать себя, требуются невероятное терпение и настойчивость. Когда я впервые начал работать с этим аспектом шока, и мне приходилось сталкиваться с кем-то, кто меня пугал, я дрожал всем телом. Мне очень помогало осознание того, что я нахожусь в шоке. В каждой такой ситуации я подходил к самому себе с большим состраданием.

В нас также живет и энергетически воздействует на центр горла шок, приводящий к неспособности творчески говорить и выражать себя. Этот шок приходит от чувства унижения или критики, а также в отсутствие поддержки. Энергия застревает в горле, и мы не можем вывести ее наружу. Это глубоко разочаровывает. Я нашел, что самый целительный подход к преодолению этого блока – осознать этот шок, раскрыть его корни и продолжать рисковать и выражать себя.

Если мы на мгновение посмотрим в зеркало, то сможем заметить, особенно в левом глазу, свидетельства шока. Теперь его скрывают и заслоняют все защиты, которые мы, к счастью, сумели построить. Шок настиг нас так рано и так ошеломил нас, что стал почти недоступен для понимания. Он погребен глубоко в бессознательном. Даже если сознание не хранит память о событиях, принесших шок, его следствия отмечены в теле. Для глубокого понимания Внутреннего Ребенка нам нужно узнать, как это воздействует на нас сейчас. Раздражитель из нашей сегодняшней жизни, будь то насилие, давление, утрата, отвержение или иррациональное поведение, запускает определенные телесные проявления шока.

Я помню один случай, произошедший несколько лет назад. Даже теперь, думая о нем, я все еще чувствую стыд и гнев. Какие-то мои знакомые вечерами регулярно собирались в одном доме. Там всегда было много юмора и радости, и люди любили туда приходить. Это было «правильное» место, чтобы ходить в гости. У меня же оно всегда вызывало смешанные чувства Я хотел в этом участвовать, но, по моим ощущениям, что-то было не совсем правильно. Там всегда много дразнили друг друга Однажды вечером, когда я был там в гостях, хозяева дома стали «игриво» меня поддразнивать. Я сумел им подыграть, но когда ушел, то почувствовал себя словно изнасилованным. Я осуждал себя за то, что не среагировал и не сохранил достоинства. Теперь я осознаю, что полностью ушел в шок. В таком состоянии мало что приходит на ум, не говоря уже о правильных словах. Я осознал, что стыд привел меня в зону шока, и я был парализован.

Стыд вызывает шок, шок ведет к еще большему стыду, и это превращается в порочный круг. Когда мы чувствуем, что в нас вторгаются, будь то гнев, давление или суждение, наша энергия и самоуважение разваливаются на части. Под шоком зарыты чувства ярости и горя, и если мы осознаем и признаем шок, они начинают выходить на поверхность.

Понимание шока играет фундаментальную роль в развитии сострадания к нашему Внутреннему Ребенку. Если шок приведен в действие раздражителем, нет никакого способа себя в нем «разубедить». Многие переживают фрустрацию, видя, что энергия и дееспособность падают, наблюдая самосаботаж и чувствуя, что не в состоянии ничего с этим сделать. Это больно. Когда мы пытаемся что-то совершить и приходим в шок, кажется, что все меняется от плохого к худшему. Малейший признак давления, извне или изнутри, загоняет нас в шок еще глубже.

В отношениях шок случается постоянно. Обычно у одного человека шок сильнее, чем у другого, и ему может быть труднее выражать чувства, в особенности гнев. Чаще всего тот, кто не боится гнева, раздражается или становится нетерпеливым; другой уходит в шок. Тот, кто в гневе, хочет реакции. Он обычно стремится к тому, чтобы получить в ответ какую-то энергию гнева. Давление приводит того, кто в шоке, в еще больший шок.

Такого рода нисходящая спираль может развернуться в любой ситуации, где один человек хочет какой-то энергии от другого. Это часто происходит в сексе. Тот, кто находится в шоке, чувствует, что подвергается давлению или насилию, и его энергия «замерзает». И он ничего не может сделать. Но если он не признает и не выражает то, что происходит, другой чувствует себя отчужденным и выходит из себя. Тогда уже выходят из себя оба Никакие умственные манипуляции не могут принести исцеления. Оно приходит из признания состояния шока и выражения его.

Шок также берет свое, когда мы занимаемся творчеством или двигаемся в незнакомые области. Малейшее давление или критика могут повергнуть нас в шок, вне зависимости от того, насколько хорошо мы понимаем, что и почему происходит внутри. Я вспоминаю несколько случаев из детства, когда я испытывал шок и совершенно терял способность действовать. Теперь я научился осознавать, когда нахожусь в шоке. Я не всегда могу уловить это сразу же, но точно знаю, как это ощущается, и понимаю, что это чувство – именно шок. Когда он приходит, я ничего не могу сделать, кроме как оставаться с ним, принять его, чувствовать и наблюдать, какой раздражитель его запустил. Мы можем воссоздать опыты, провоцирующие шок, так же, как проделывали это со стыдом.

Понимание шока дало мне инструменты для работы с ним. Мне нравится сравнивать процесс исцеления Внутреннего Ребенка с прохождением через разные комнаты – каждая со своим уровнем осознанности. (Конечно, эти стадии пересекаются друг с другом, так как реальная жизнь не так аккуратна.)

1. До того как осознать Внутреннего Ребенка и все, что он пережил, мы живем в комнате наших автоматических, бессознательных масок и компенсаций.

2. Как только мы узнаем о стыде и шоке, мы входим в комнату стыда и шока – ощущая онемение, подавленность, страх и другие телесные симптомы, сопровождающие стыд и шок.

3. Через некоторое время на поверхность начинает выходить гнев, погребенный под стыдом и шоком, и мы входим в комнату ярости и реакции.

4. Если мы можем оставаться с энергетическим опытом этой ярости, то проникаем глубже и соединяемся с чувствами под ней – невероятным страданием и болью от всего насилия, которому когда-либо подвергались. Мы в комнате горя.

Часто мы не помним изначальных травм, вызвавших шок. Они так болезненны, что мы закрываемся. Но тело регистрирует шок в форме астмы, экземы, приступов паники, фобии и многих других соматических симптомов. Иногда, когда мы приходим в шок, то не можем заметить никакого очевидного раздражителя, или раздражитель кажется незначительным. Но шок глубок и сложен. Достаточно довериться симптомам и осознавать, что что-то когда-то привело их в движение. Шок соединяет нас с глубочайшим, скрытым, самым пугающим насилием над нашим Внутренним Ребенком. Мы должны подходить к этому предмету с предельным состраданием и пространством.

Начинать нужно с осознания и признания существования этого шока. Когда мы входим в шок, достаточно просто сказать себе: «Прямо сейчас я в шоке». Это само по себе оказывает целительное воздействие. И иногда мы должны выйти из шока, прежде чем поймем, что вообще в нем были.

В моей работе мне приходится много путешествовать. Часто при пересадке из одного поезда в другой или в аэропорту я чувствовал, что мой Ребенок внутри находится в шоке. Я все время что-то забываю, потею, спешу и постоянно смотрю расписание, чтобы убедиться, что времени у меня достаточно. Я знаю, что это иррационально, но ничто не помогает, кроме разговора с моим Внутренним Ребенком. Я говорю ему, что понимаю, что эти ситуации и места пугающие, безличные и скоростные, и у него есть причина, чтобы бояться. Я стараюсь найти время, чтобы сесть и направить внимание внутрь себя.

Когда я стал более осознавать шок, на поверхность начал выходить гнев, погребенный под ним. Обиды, которые я сдерживал внутри, выходят на поверхность, иногда – как легкое раздражение, иногда – как лесной пожар. В каком-то смысле гораздо здоровее реагировать гневом, чем сплющиваться в шоке. Мы хотим быть уверены, что можем говорить «нет» очень твердо, и после стольких лет подавленности чувствовать свою силу и знать, что мы способны постоять за себя.

Наши реакции всегда загрязнены проекциями, но выражать гнев – это необходимый этап, и через него нужно пройти. В следующей главе я буду более детально обсуждать процесс, в котором мы учимся устанавливать пределы. Очень важно осознавать, что мы воссоздаем изначальный шок в нашей сегодняшней жизни ради того, чтобы его проработать. В наших отношениях с любимыми и друзьями мы часто входим в шок таким же образом, как это произошло изначально. И это дает нам бесконечные возможности для исцеления.

Может быть, мы научились компенсировать шок многими способами, подобно тому, как научились компенсировать стыд. Убегая от паники внутри, мы можем ускорять темп, приходить в гнев, «улетать» или отступать глубоко вовнутрь. Точно как и в случае со стыдом, не всегда легко прийти в соприкосновение с шоком, потому что большинство из нас всю жизнь компенсировали его. Мы никогда не знали, что страх и тревога внутри – сигнал о том, что наша уязвимость находится в состоянии шока. Я думаю, вся наша западная культура – одна большая компенсация шока Это видно везде и всюду. Давление и работа на результат стали главными ценностями общества, а насилие, с которым люди обращаются друг с другом, повсеместно и бессознательно. В доказательство достаточно прочитать газету или послушать речь политика. Стоит только обратиться к миру Внутреннего Ребенка и можно увидеть, что постоянно переживает эта чувствительная и уязвимая часть нас.

Когда мы подвергаемся шоку или находимся под влиянием стыда, этот опыт отсекает нас от самих себя. Боль так велика, что мы уходим от тела и теряем связь с нашей энергией. В результате мы больше не в центре. Когда мы не в центре, или не в энергии, то чувствуем какую-то дыру внутри. Она мешает, и мы ищем способы заполнить ее чем-то внешним. Именно это делает нас созависимыми.

Более того, когда мы в стыде или шоке, то не можем взаимодействовать или ясно выражать себя. Мы теряемся в другом человеке и не знаем, кто мы такие, чего мы хотим или что чувствуем. Без другого мы беспомощны. Мы верим, что нам недостает ресурсов, чтобы найти себя. Наши эмоциональные отношения становятся запутанными, как макароны, с постепенной потерей границ и тождественности. Мы пытаемся все это компенсировать, резко отсекая контакт, стремясь к большему пространству или требуя от другого больше энергии. Мы виним во всех проблемах отношения или партнера. Единственным выходом из такой ситуации может быть исцеление раны стыда и шока. Через осознание ее, чувствование и принятие.

«Вам постоянно чего-то не хватает, чего-то, что вы знали, но забыли. Померкшее воспоминание, утраченная память, это не просто пустой промежуток – это рана, и она болит. С рождением вы что-то принесли с собой в мир, и где-то в пути это было потеряно. И кажется невозможным снова это найти в этой переполненной вселенной. Но пока этого не произойдет, ваша жизнь тщетна – страдание, боль, напрасное стремление, бессмысленная страсть, жажда, которая, как вы чувствуете, неутолима. Это величайшее преступление, которое общество совершает против каждого ребенка. Никакое другое преступление не сравнится с этим. Отравить доверие ребенка значит отравить всю его жизнь, потому что доверие так ценно, и в тот миг, как вы его теряете, вы теряете и контакт со всем своим существом. Доверие – это мост между вами и существованием. Доверие – это чистейшая форма любви».

(Ошо. Новый рассвет)

Работая с шоком, мы фокусируемся на следующем.

1. Прежде всего, как шок влияет на нашу жизнь сегодня, и в чем заключаются наши личные, уникальные симптомы шока?. Что служит раздражителем для нашего шока? Какие суждения у нас есть в отношении себя и пребывания в шоке? Как мы компенсируем шок?

Я предлагаю в качестве упражнения составить список шоковых симптомов и открыть, что служит раздражителем вашего шока. Посмотрите на то, как вы обычно избегаете чувствовать шок, и какие суждения у вас есть относительно пребывания в шоке.

2. Во-вторых, что в прошлом могло бы вызвать этот шок? Это чувствительная тема, и ею нужно заниматься в защищенной среде, под руководством опытных в работе с шоком людей. На наших семинарах мы создаем прямой опыт шока через погружение в транс, возвращение в прошлое и вспоминание событий, которые могли вызвать шок. Многие люди в такой работе открывают сексуальное или физическое насилие, или оно им снится. Эти воспоминания были ранее заблокированы в сознании. Многие из самых болезненных и травматических опытов детства остаются потерянными для нашей памяти, и мы должны идти к ним очень медленно, в безопасной, поддерживающей атмосфере. Это не нужно делать в одиночестве.

Я обнаружил, что есть нечто, что является еще более глубокой, чем стыд и шок, причиной нашего страха. Это раны брошенности, неудовлетворенности и пустоты. Три разных стороны одного и того же явления.

Поэтому мы стоим перед дилеммой. Мы хотим открыться, но не хотим испытывать боль. К несчастью, существование не дает гарантий. Напротив, если мы откроемся, то, возможно, снова окажемся брошенными, преданными или эмоционально лишенными. Вне зависимости от того, насколько близок и заботится о нас другой, он не в силах заполнить все дыры, которые у нас есть. В любви мы снова открываем наши раны, раз за разом, потому что должны пройти через эту боль – глубоко и тщательно. Для нас это двери в собственную глубину и принятие собственного одиночества. С другой стороны, перспектива войти в эту боль ужасает.

Во время моего самого последнего кризиса брошенности я нашел внутри пространство, где было много темноты и пустоты. Вместо того чтобы избегать этих чувств, как я сделал бы в прошлом, я решил идти в них. Я коснулся места пустоты, которое, как казалось, не имело ничего общего с драмой любви и с другим человеком. Расставание с возлюбленной открыло внутри меня чувство, которое было далеко за пределами вызвавших его обстоятельств.

Я решил обратиться за помощью. Много времени прошло с тех пор, как я последний раз консультировался у терапевта. Вновь я стал работать с чувством эмоционального голода, уходившим корнями в детство. Именно это чувство спровоцировало расставание с любимой женщиной. Несмотря на долгие годы терапии в прошлом, я открыл для себя новую главу в понимании того, что пережил мой Внутренний Ребенок. Этот опыт привел меня в соприкосновение с пространством внутри, которое не имело психологической подоплеки. Полость в солнечном сплетении ощущалась по-новому и пугающе. Я просыпался утром и чувствовал, что не знаю, кто я такой. Я переживал раньше дисассоциацию и депрессию и был о них хорошо осведомлен, но это было другое. Я осознал, что вхожу в пространство, через которое должен пройти каждый искатель на пути к истине, – пространство чувствования пустоты, «ничто».

Я продолжал исследовать это пространство, внося в него больше принятия и расширяя его границы внутри. Понимание его в контексте духовности позволило мне идти глубже и создало гораздо больше внутреннего пространства. Дискомфортные чувства прошли, но благодаря этому опыту что-то, казалось, изменилось. Прежде всего, мои страхи стали ближе к поверхности и легче провоцируются, но появилось больше пространства, чтобы оставаться уязвимым.

Жизнь все время приносит нам столкновения с ранами брошенности, неудовлетворенности и пустоты, хотим мы этого или нет. В разных формах, в больших или малых дозах, боль может прийти, когда нас покидает партнер, когда любимый человек умирает, когда теряется что-то, что придавало нашей жизни смысл. Мы попадаем на забытую территорию. Это пространство внутри было всегда, но его заслоняли компенсации и отрицание. Открываясь, оно ошеломляет и опустошает.

Термины «брошенность», «неудовлетворенность» и «пустота» означают три формы, в которых мы можем видеть одну и ту же рану, и три способа, которыми может открыться дыра внутри. Каждый из этих аспектов дает нам больше глубины в понимании этого процесса.

Однажды наш Внутренний Ребенок пережил то, что его физически или эмоционально бросили. Боль была такой ошеломляющей, что мы похоронили ее глубоко в бессознательном. Все наши механизмы выживания были попыткой оправиться от этого нападения. Но исцеление не может случиться, пока мы не вынесем этот ранний опыт обратно в сознание. Мы должны, так или иначе, открыть рану, и способ это сделать предоставляют, прежде всего, наши близкие отношения. Переживая утрату или отвержение, мы воссоздаем рану брошенности. Фактически, страх пережить брошенность заново – главная причина, по которой мы избегаем близости. Вместо того чтобы пойти на риск, мы делаем отношения легкомысленными, театральными или конфликтными. Бессознательно мы поступаем так, чтобы не открываться и не доверять. У нас есть неосознаваемое ощущение, что за открытостью и доверием следует предательство, и мы уже переживали это в детстве. Для себя я неожиданно обнаружил, что мои антизависимые стратегии были прикрытием этого глубокого страха внутри.

Для нашего Внутреннего Ребенка ситуация брошенности выносит на поверхность сильнейшие страхи не получить необходимого. Когда, например, любовный партнер нас покидает или угрожает расставанием, мы сталкиваемся лицом к лицу с бессознательными воспоминаниями о брошенности, которые «закопали». Для Ребенка это не только уход любимого, это ощущается так, словно ушли отец или мать. Это не рационально. И приводит в ужас. Для нашего Ребенка событие остается таким же пугающим, как и прежде. (Помните, наш Внутренний Ребенок все еще живет в том времени, когда случилась рана) Страх проявляется в теле и может принести физическую болезнь. Он влияет на наши сны. Он может вызвать столько тревоги в нашей повседневной жизни, что мы рискуем не справиться с ней. Чем более мы бессознательны в переживании брошенности, тем более она проявляется в телесных реакциях.

Отвержение провоцирует чувство стыда и недостойности. Обе раны ударяют нас одновременно, потому что они взаимосвязаны. Я помню, какие мучения преследовали меня во время подобного кризиса в моей жизни. Мой ум выдавал, все суждения, которые я только мог себе представить, а мое тело было в панике. Как часто мы воображаем нашего партнера занимающимся любовью с кем-то другим и сравниваем себя с ним, часто не в свою пользу? Вся неуверенность, которая в нас есть, выходит на поверхность, и мы убеждены, что каждое из этих суждений – евангельская истина. Каждый раз, когда мы встречаемся с бывшим любовным партнером или его новым партнером, это становится кошмарным сном стыда Иногда могут потребоваться многие месяцы, чтобы утихли симптомы страха и смолк осуждающий ум.

Сначала я никогда не ценил того, что опустошающие опыты были для меня и мощной поддержкой, чтобы идти в глубину. Со временем я стал благодарен, потому что в результате каждый раз выходил из этих опытов новым человеком Существование давало мне мощный толчок идти вверх по лестнице сознания. Кажется, чтобы привести нас в сознание, нужен какой-то мощный импульс Я убежден, что на высшем уровне сознания мы на самом деле создаем кризисы брошенности, чтобы они привели нас глубже. В поисках истины опыт брошенности дает нам совершенно новую перспективу. Для внутреннего Ребенка это брошенность, но для искателя в нас – вход в пустоту, с которой нам всем предстоит рано или поздно столкнуться. Столкновение с ней может открыть глубокое пространство доверия.

Под неудовлетворенностью здесь я понимаю брошенность в меньшей дозе, но в хронической форме. Если кто-то не слушает, когда мы говорим, или если нам не уделяют времени и внимания, поддержки или прикосновения, мы чувствуем неудовлетворенность.

У каждого из нас есть собственная такая рана, особенности которой зависят от того, что мы пережили в детстве и чего не получили. Если мы хотим узнать свою историю неудовлетворенности, нам нужно спросить себя, что сегодня в нашей жизни заставляет нас чувствовать себя преданными. Мою рану провоцируют события, в которых я кажусь незамеченным, неуважаемым или непризнанным, и вместо поддержки подвергаюсь контролю или манипуляции. Мы часто заново воссоздаем образец нашей уникальной неудовлетворенности во всех значительных отношениях. Наши любовные партнеры (и близкие друзья) по какой-то причине начинают обращаются с нами так, как с нами обращались в детстве. Во многих смыслах они подвергают нас эмоциональному голоду точно таким же образом.

– Как они могут? – говорим мы. – В конце концов, они на то и друзья, чтобы любить нас, а не подвергать лишениям.

Но точно так же, как мы проигрываем брошенность, мы поступаем и с неудовлетворенностью. Может быть, наш любовный партнер не покинул нас, но внутри отношений мы заново приводим в действие нашу историю, чаще бессознательно. И приходим в бешенство, впадаем в депрессию или безумие. Спасительным станет принятие того, что наши истории брошенности и неудовлетворенности будут продолжаться, пока мы не начнем их исцелять.

Под психологическими опытами брошенности и неудовлетворенности лежит опыт пустоты. Он также провоцируется, когда мы переживаем утрату. В пространстве пустоты нас захватывает потеря смысла жизни. Этот опыт, кажется, ждет нас, когда мы идем глубже. Глубже того, чтобы в поисках смысла цепляться за огромное количество несущественных вещей. Когда они начинают рушиться, это создает ужасный пустой промежуток. Я знаю, что очень привязан к своим ролям и многим составляющим своего образа, но в моменты прояснения вижу, как они мелки. Например, я стремлюсь быть увлеченным и занятым во многом для прикрытия чувства пустоты, хотя некоторая часть моего энтузиазма – подлинное творчество и жизненная сила. Путь вовнутрь естественно и неизбежно уводит нас от привязанности к ролям, запутанным материальным стремлениям и занятости и принуждает войти в пустоту. Путешествие туда может принести много страха, потому что часто мы еще не нашли замену привычным отождествленностям. Мой мастер много раз говорил, что, если мы хотим быть свободными, нам придется пройти через пространство, которое мистики называли «темной ночью души». В этом открытии моя продолжительная связь с мастером и его учениями была самой важной поддержкой. Каким-то образом я знал и чувствовал, что передо мной человек, который побывал во всех темных местах и не только выжил, но и вышел из них во всем сиянии и со всей чистотой любви. Он постоянно поощрял меня идти вперед, несмотря на боль и трудности.

У нашего Внутреннего Ребенка нет ресурсов, чтобы справляться с ранами. Он просто чувствует панику. Но у медитирующей части нас они есть. Эта часть нас может обеспечить пространство, ясность и дистанцию, чтобы справляться с интенсивными страхами по мере их возникновения. Она обладает пониманием того, что происходит, и как это важно для нашего внутреннего роста. Наш медитирующий помогает избежать немедленного движения в привычную и бессознательную панику и реактивность испуганного Ребенка.

Что происходит, когда любовный партнер или жизнь не отвечают нашим ожиданиям? Обычно первое, что мы делаем, это реагируем, то есть совершаем ответное действие. Обвиняем и жалуемся, сплющиваемся и сжимаемся, уходим в себя. За такой реакцией стоит много гнева, разочарования и, может быть, чувства отчаяния или безнадежности. Эти чувства провоцируются нашим Внутренним Ребенком, переживающим неудовлетворенность и одиночество. Фактически, здесь источник многих, если не всех конфликтов, которые возникают между любовными партнерами. Ревность в своих корнях – это не что иное, как постоянное разжигание воспоминания о том, как нас когда-то покинули.

Например, у нас прекрасная связь с любовным партнером, и вдруг, по какой-то причине, его энергия отдаляется. Мы чувствуем лишение и реагируем автоматически. Эмоциональный голод, который приходит в этот момент, провоцирует состояние, похожее на пережитое в прошлом. Спровоцирована рана. Такое случается часто, например, когда мы не можем осуществить сексуальных потребностей или ожиданий. Сексуальные потребности изнутри касаются первобытных чувств. Я недавно проводил сессию с парой, которой пришлось разбираться с подобной проблемой. Она испытывала обиду и гнев, потому что чувствовала, что, занимаясь любовью, он нечувствителен. Он чувствовал гнев, потому что каждый раз ее жалобы отсекали его поток энергии. Глубже обнаружилось, что она в детстве пострадала от сексуального насилия. Он был подчинен властной матери. Они провоцировали друг в друге раны неудовлетворенности.

Насилие создает подавленность и неудовлетворенность. Наш Ребенок хочет любви, которую он никогда не получал, но вместо этого, точно так же, как в детстве, мы оказываемся перед лицом отказа. Фактически, каждый раз, когда кто-то не соответствует нашим ожиданиям, мы чувствуем себя брошенными и неудовлетворенными. Для нашего испуганного Ребенка каждое разочарование ощущается как глубокое чувство утраты.

Значительную часть времени мы одержимы и жалуемся на то, что наш любовный партнер или друг что-то нам недодают. В этих ситуациях вместо того, чтобы искать облегчения снаружи, мы должны направить фокус вовнутрь и работать с собственной раной неудовлетворенности. Вспомните недавнюю ситуацию с любовным партнером или близким другом, в которой вы ощущали, что чего-то лишены или брошены, и не получили того, что хотели. Как вы реагировали на это разочарование? Приняли ли вы боль или приступили к ответным действиям?

Фактически, каждый раз, когда мы сталкиваемся с опытом разочарования, у нас есть выбор. Мы можем переместиться в требовательного Ребенка и начать обвинять, манипулировать, планировать месть, пытаться контролировать, умолять. Словом, все, что мы делаем чаще всего. Или , мы можем идти в спровоцированные чувства, какими бы они ни были: грусть, гнев, отчаяние, безнадежность. Нужна вся имеющаяся в нашем распоряжении осознанность, чтобы не двигаться автоматически в требовательность и реакцию каждый раз, когда мы ошибаемся в ожиданиях. Каждый раз, когда мы хотим как-то изменить другого или жалуемся на то, что жизнь что-то нам не дает, мы избегаем чувствовать боль неудовлетворенности и брошенности. Если нам кажется, что другой недостаточно чувствительный, сексуальный, медитативный, спонтанный, сильный, ответственный, собранный и так далее – мы чувствуем себя брошенными. То же самое верно и в отношении других жизненных ситуаций – погоды, окружения, нашего рабочего места... Вся энергия, которую мы вкладываем в попытки изменить что-то, обвинять, манипулировать или контролировать, на самом деле – прикрытие для ужасающих страхов брошенности, неудовлетворенности и пустоты.

Я изображаю этот выбор на простом рисунке. Представьте себе два круга, один внутри другого. Внутренний круг – это внутренний путь. Мы берем чувства и идем с ними вовнутрь. Во внешнем круге мы сфокусированы на внешнем Мы пытаемся изменить окружающее, или как-то отвлечься, чтобы убежать от чувств. Внешний круг – это энергия драмы, внутренний круг – энергия чувствования. Внешний круг символизирует все наши способы и механизмы бегства от самих себя: стратегии требовательности, обвинения, сбрасывание эмоций на другого, пристрастия, цинизм. Внутри центрального круга мы можем просто чувствовать тревогу или панику, пустоту, неудовлетворенность и брошенность, одиночество, отчаяние, беспомощность, безнадежность, обиду и боль отделенности или даже гнев на вселенную. Во внешнем круге мы вовлечены в бесконечное усилие контролировать или изменить мир, чтобы избегать боли. Внутри мы ее принимаем и чувствуем.

Часто требуется, чтобы жизнь нанесла нам очень глубокую рану, прежде чем мы, в конце концов, решим идти вовнутрь и чувствовать. Когда, например, любовный партнер разочаровывает нас или не отвечает нашим сознательным и бессознательным ожиданиям, мы можем цепляться за надежду, что все еще изменится. В нас перемежаются периоды надежды и отчаяния. Все еще есть кто-то, на кого можно проецировать наши разочарования. Мы можем обвинять другого и продолжать жить в иллюзии, что в нем что-то изменится. Часто в такого рода эмоциональном голодании мы никогда не сталкиваемся со своей болью. В конце концов, потеряв надежду изменить этого партнера, мы начинаем отношения с другим, и вся игра проигрывается заново.

Но когда нас подвергают слишком сильному испытанию, например, когда любимый человек отвергает нас или умирает, жизнь дает нам урок, в котором мы уже не можем избежать столкновения с раной. Мы вынуждены ее чувствовать. Пути к бегству нет. Страх может быть почти ошеломляющим. Согласно моему опыту, именно со страхом, а не с болью, так тяжело оказаться лицом к лицу. Однажды «провалившись» и пережив страх, я все же создал внутреннее пространство, чтобы чувствовать боль, утрату и стыд, которые с ним приходят. Но, чтобы преодолеть страх, мне потребовались поддержка и руководство.

Для беспомощного, невинного и всецело зависимого Ребенка любое насилие, любая форма нетерпимости и проявление недостатка внимания переживается как брошенность. Мы ощущаем, что рядом нет никого, кто обеспечил бы нас самым необходимым. Это создает панику. Когда открываются раны, наш Ребенок помнит только прошлые времена, когда им владел опустошающий страх.

Часто бывает трудно отследить источник раны. Для тех из нас, кто действительно был брошен одним или обоими родителями, или для тех, кто подвергся физическому или сексуальному насилию, причина более очевидна. Но для других все может быть не так явно. Мне было очень трудно определить источник собственной неудовлетворенности, пока я не начал терапию и через много лет постепенно не открыл области глубоко травматического ограничения на каждой из самых важных стадий своего развития.

С точки зрения исцеления нашего раненого Ребенка, открывать, как все случилось, необязательно. Но важно признать, что это произошло, и осознать, как это простирается в нашу сегодняшнюю жизнь, в особенности, в область отношений. Несомненно, интенсивность паники и брошенности у каждого из нас разная, но по существу мы все находимся в одной лодке. Некоторые из нас, может быть, нашли более эффективные способы прикрытия, отрицания или компенсации этой раны, но мы все ее несем. Чтобы ее чувствовать, вместо того чтобы от нее бежать, требуется невероятное мужество.

Перечислю некоторые способы, которые помогли мне работать с раной брошенности.

1. Осознать, что наша требовательность прикрывает страхи брошенности и неудовлетворенности.

В своей основе рана брошенности является основным источником всех ключевых моментов созависимости. Сопротивление, автоматические ответные действия, требовательность, попытки контролировать другого, главенствовать и манипулировать – все это не более чем бегство от раны брошенности. Понимание этого приносит радикальную перемену в том, как мы ведем себя в отношениях.

Бессознательно наш Внутренний Ребенок надеется на то, что, в конце концов, найдет кого-то, кто удовлетворит все его потребности, которые не были удовлетворены в детстве. Взрослая часть нас может рационально осознавать, что это невозможно, но наш Ребенок никогда не оставляет надежды. И надежда, чаще всего бессознательно, проецируется на любовного партнера и на жизнь в целом. В тот момент, когда мы начинаем чувствовать, что наши потребности не удовлетворяются, провоцируется рана брошенности.

Первый шаг – понять, чем спровоцирована рана. Для нашего Ребенка то, что происходит в настоящем, – реальная брошенность. Он не может различать между раздражителем и источником. Когда провоцируется боль, для нашего Ребенка она настолько же интенсивна и очевидна, как когда-то.

2. Принять страх и боль и дать им пространство.

Чем более мы открыты к тому, чтобы столкнуться с раной, тем легче ее пережить. Пока наши ожидания в отношении жизни не включают в себя решения иметь дело с раной, мы ищем проблему. Если мы используем отношения, чтобы избежать чувствования пустоты, мы бежим от самих себя. И наши отношения никогда не будут работать. Сознательный ум не хочет входить в эту пустоту; мы убеждены, что должны быть счастливыми. Но при таком подходе нет пространства, чтобы переживать страх и чувствовать боль. Обусловленные верить в романтическую фантазию, мы бессознательно надеемся, что наш любовный партнер даст нам все то, чего мы не получили в детстве. Но наше высшее сознание стремится к чему-то совершенно другому. Оно хочет, чтобы мы стали свободными, а единственный способ стать свободными – пройти через страх и боль брошенности, неудовлетворенности и пустоты.

Как только отношения выходят из стадии медового месяца, – в котором все чудесно, и наш любовный партнер воплощает в себе все наши главные потребности и желания, – мы устремляемся к неизбежному разочарованию. Оно может выразиться в сексе, в близости, в спонтанности, в разуме, в духовности, в любом проявлении. Именно тогда начинаются трудности. Некоторое время мы живем в отрицании или подстраиваемся, но подспудно начинаем накапливать обиду. Эта обида может выражаться по-разному: в сарказме, критике и суждениях или косвенных актах мщения. Отношения наполняются горечью. Мы жалуемся на любовного партнера друзьям или выражаем обиду прямо в форме физического или эмоционального насилия. Может быть, в конце концов, мы разрываем отношения, убедив себя, что этот человек не смог удовлетворить наших потребностей.

Нам недостает осознания того, что любые отношения тем или иным образом провоцируют в нас неудовлетворенность и брошенность. Никто не может заполнить дыры внутри. Переживать боль брошенности и эмоционального голода с осознанностью – именно так мы можем постепенно заполнить наши дыры. Это, в свою очередь, может помочь принять наше одиночество. Наши первые столкновения с одиночеством часто переживаются как неудовлетворенность. Разочарование и фрустрация в жизни всегда смотрят нам в лицо, особенно в отношениях. Существование пригласило нас не для того, чтобы удовлетворить наши ожидания, но для того, чтобы мы стали свободными. Мы часто упрямы и сопротивляемся. Близость приносит питание, но также и боль. Лишь когда мы посмотрим этому факту в лицо, мы можем найти некоторую гармонию в нашей любовной жизни и некоторое изящество в нашем жизненном путешествии. Исцеление ран – двери в наше более глубокое существо. Пока они не исцелены, и мы не научились принимать свое одиночество безоговорочно, мы не можем стать свободными. Осознание этого помогает нам не бороться так яростно, когда открывается рана.

3. Пригласить поддержку.

Открытая рана может вызвать невероятную тревожность. Иногда темнота и одиночество кажутся бездонными, бесконечными, и возникает страх, что мы можем сойти с ума или покончить с собой. Мы можем пребывать в глубокой депрессии, стать высокосамокритичными, а общий негатив и потеря доверия омрачат все наши часы бодрствования. Чем более суров раздражитель, тем сильнее эти симптомы.

В таком состоянии я рискнул и протянул руку за поддержкой, и мне это помогло. Я не ожидал ни от кого, что он снимет мою боль, но хотел чувствовать себя не таким одиноким. Многие из нас страдают от боли в изоляции, но верят, что должны справиться с ней самостоятельно. Это ложное одиночество, основанное на сжатии, а не на расширении, на страхе и недоверии вместо открытости. Внутри звучит голос, который говорит: «Никто не может быть рядом, когда я чувствую себя так», или: «Я обременяю других», и так далее. Но наше исцеление наступает именно тогда, когда мы тянемся наружу в трудные моменты. Как только я нашел в себе храбрость выйти наружу, значительная часть страха рассеялась.

4. Немного помощи от медитации.

Кажется, медитация развивает внутри сознание, что любой болезненный период пройдет. Он приходил раньше и прошел. В этот раз он тоже пройдет. Моим опытом было, что каждый раз все на самом деле становится легче. Каждый раз, когда я проходил через боль, я становился более сильным, менее изолированным, и у меня становилось внутри больше пространства, чтобы чувствовать тревогу и боль и быть с ними.

Столкновение с одиночеством, неудовлетворенностью и пустотой, велики они или малы, – это столкновение с пространством внутри, где мы чувствуем себя незащищенными, нелюбимыми и ненужными. Это черная дыра, в которую мы на самом деле не хотим входить. Когда я нахожусь в боли брошенности, я не чувствую радости от одиночества, по крайней мере, сначала. Я в страхе и боли, которую искусно избегал, оставаясь антизависимым. Открытие пространства любви приглашает боль утраты. Безопаснее оставаться закрытым и никогда не переживать этой боли. Но тогда мы живем без любви. Так или иначе, нам больно. Если мы переживаем боль, она, в конце концов, разрешается. Если нет – она остается с нами всю жизнь. Нет способа избежать боли любви.

В самой основе в нас есть глубокая жажда быть заполненными и цельными. Боль брошенности и неудовлетворенности просто приоткрывает внутри эту глубокую жажду, которую мы обычно проецируем на любовного партнера. Но никакой партнер не может утолить ее. Она – глубочайшая часть нашего существа, ведь мы стремимся вернуться к источнику. Это самое сердце нашего духовного поиска, и по ошибке он направляется в сторону другого человека. Брошенность провоцирует эту жажду. Мы часто ощущаем ее как пугающее чувство одиночества. Мой мастер часто говорил о том, что нужно пройти через болезненный переходный период, начиная с чувства, что нам одиноко, и, в конце концов, прийти к тому, чтобы наслаждаться этим одиночеством, заново открыть внутреннее блаженство и доверие к жизни. Вместо вселенской любви и мистического ощущения места и цели в жизни первыми обычно приходят волны интенсивной тяжести и темноты. Если бы мы не пострадали от брошенности в детстве, этого, вероятно, не случилось бы; но мы пострадали, и поэтому нам нужно пережить этот переходный период.

Столкновение с одиночеством – одно из мест, где духовный путь теряет свои романтические и идеалистические фантазии. Этот опыт не похож на визит в нью-эйджевский книжный магазин или холистический центр здорового питания. Когда всплывает на поверхность рана, мы оказываемся на линии огня. Это больно, и каждый фибр нашего сознательного ума хочет избежать боли. Пока мы не решим столкнуться с одиночеством, наши отношения с жизнью и с другими будут контролироваться нашим реактивно-требовательным Ребенком. Мы встречаем боль, разочарование и фрустрацию гневом и ожиданием. Наше путешествие по жизни не глубоко и не блаженно, а отношения поверхностны и при этом скрывают горы тайных обид. Мы никогда не найдем человека, который оградит нас от страха и боли. Стоит только отозвать ожидания, и мы на самом деле разделим с другим путь нахождения истины. До этого момента любовный партнер – еще не друг, но кто-то, на кого мы проецируем свою боль, чтобы заново прожить ее.

«Одиночество – в нашей природе. Ты рождаешься один, ты умираешь один. И ты живешь один, не понимая этого, не осознавая этого полностью. Ты ошибочно понимаешь одиночество как чувство, что тебе одиноко; это просто непонимание. Ты достаточен сам по себе. Переходный период немного болезнен и труден из-за старых привычек, но он будет недолгим. И способ сделать его более коротким, менее невыносимым – более и более наслаждаться одиночеством. Ты можешь делать свое одиночество сильнее и сильнее. Таким образом, все усилие должно быть очень позитивным. Корми и питай одиночество всем, что у тебя есть, вливай в него любовь, и ты будешь удивлен тем, что эти промежутки грусти и обиды больше не приходят, потому что у тебя нет для них никакой энергии, и ты больше не остаешься приветствующим их пространством.

Фактически, только человек, живущий в красивом одиночестве, способен к красивым отношениям, потому что для него это не потребность. Он не нищий, он ничего у тебя не просит – даже твоего общества. Он отдает. Из своего изобилия радости, покоя, молчания и блаженства он делится. Тогда у любви совершенно другой аромат; тогда это щедрость. И если оба человека знают красоту одиночества, тогда любовь достигает высочайшей точки, что редко бывает возможным. Тогда она касается самих звезд на небе.

Одиночество не означает, что ты неспособен к отношениям. Оно просто означает, что тебе предстоит быть в отношениях совершенно по-другому, и они не создадут страдания и несчастья, не создадут конфликта, не будут попытками – прямыми или косвенными – главенствовать над другим, поработить другого. Поскольку они не исходят из страха, это – сущая жизнь».

(Ошо. Новый рассвет)

Положите перед собой подушку, и пусть она символизирует человека, который вызывает у вас больше всею эмоций на сегодняшний день. За ней поместите еще две подушки: одну – для «роли» матери, другую – для «роли» отца. Закройте глаза и, сфокусировав сознание на первой подушке, на возлюбленном(-ой), прошлом или настоящем(-ей), вспомните все моменты, в которых вы чувствовали себя лишенным, разочарованным или фрустрированным(-ой) этим человеком.

Пересмотрите все источники неудовлетворенности – сексуальные, эмоциональные, энергетические, духовные. Все формы, в которых вы чувствуете, что не получаете того, что вам нужно и что вы хотите. Почувствуйте их. Почувствуйте, как это действует на вас. Пойдите дальше гнева и позвольте себе чувствовать безнадежность того, что эти потребности вообще могут осуществиться. Просто чувствуйте: они не удовлетворены. Проведите некоторое время с каждой из этих потребностей, с каждым значительным источником эмоционального голода, чувствуя его и позволяя себе видеть, какое действие это производит внутри.

Теперь перенесите внимание на подушки позади, к матери и отцу. Если у вас не было одного из них в детстве, представьте себе, что эта подушка пуста. Если были другие значимые люди, которые о вас заботились, положите для них еще одну подушку. Чувствуя Ребенка внутри, позвольте себе пережить в уме все ситуации, в которых один из них чего-то вас лишил. Снова позаботьтесь о том, чтобы изучить то, чего вам недоставало. Может быть, вы были лишены питания, непоняты, проигнорированы, отвергнуты, подверглись насилию, давлению, манипуляциям, унижению или осуждению. Замечайте и чувствуйте. Заметьте сходства между «теперь» и «тогда». Это ваша история неудовлетворенности. Именно ее вам суждено повторить, заново прочувствовать и вынести на свет.

Эта рана погребена под нашими попытками контролировать. Часто первый способ соприкоснуться с ней – это заметить, что мы чувствуем, когда не получаем того, что хотим. Позвольте себе вызвать в памяти последнее событие, когда вы чувствовали разочарование или гнев на любовного партнера, или когда вы были им раздражены. Можете ли вы установить, что вызвало эти чувства? Может быть, это было прикосновение к вашей ране брошенности.

Вообразите, что кто-то, кого вы любите, просто почему-то отзывает от вас энергию. Может быть, вы можете вспомнить последний раз, когда это случилось. Как это чувствуется? Какова ваша реакция? Теперь, уводя энергию из реакции, можете ли вы почувствовать, что под ней? Есть ли страх? Посмотрите, можете ли вы чувствовать этот страх.

Идя глубже, посмотрите, можете ли вы вспомнить то время, в давнем или недавнем прошлом, когда кто-то, кого вы любили, умер. Позвольте этим чувствам всплыть на поверхность. Чувствуя боль утраты, осознавая, что вы никогда больше снова не увидите этого человека... Позволяя этим чувствам просто быть... Давая им пространство, позволяя боль и чувство утраты... Отпуская, может быть, входя в пространство принятия того, что есть... Чувствуя энергию в сердце, расширение в сердце, когда вы отпускаете, когда вы принимаете, когда вы позволяете вещам быть такими, как есть. Может быть, даже чувствуя пространство и грусть, даже чувство радости в доверии, в позволении.

Стыд - отрицательно окрашенное чувство, объектом которого является какой-либо поступок или качество субъекта.

Стыд связан с ощущением социальной неприемлемости того, за что стыдно.

Бывают случаи, когда тебе это чувство хотят вменить, т.е как бы передать его,говоря например слова: » как тебе не стыдно. Некто хочет чтобы ты этот стыд взял, а сам снимает с себя ответственность. т.е остается в стороне

Стыд — это осуждение самого себя.

Получается ты стыдишься быть самим собой, испытывать то, что ты чувствуешь, потому что кто когда то сказал что это плохо, а это хорошо.Потому что ты как бы извиняешься за свое существование, т.е ты боишься быть собой из-за страха осуждения и если у тебя есть желание и ты его затолкнул подальше, потому что это кем то и когда то было не принято.

По сути есть убеждение, что надо быть другим, а быть таким какой ты есть это неправильно

Почему?

Отсюда же вытекает и то, что я испытываю чувство вины, потому что не соответствую чужим ожиданиям.

«Стыд — не врожденная эмоция. У младенцев в арсенале есть врожденное, поведенчески достаточно простое, состояние страха, а сложное поведение стыда им освоить еще предстоит. Стыд выучивают в возрасте обычно от 3 до 7 лет, шаблонно или творчески перенимая по образцам от других детей, иногда и более взрослых. Переживание стыда обычно используют для защиты себя от порицания окружающих за промахи в своем поведении. «Ну, тебе стыдно?» — «Стыдно…». Все, вот взрослые и отстали. С повторением чувство стыда начинается включаться непроизвольно в ситуациях, которые понимаются как «это стыд», «это стыдно»

Мы не хотим принять себя полностью, со всеми недостатками, и наказываем себя употреблением алкоголя и наркотиков, курением, перееданием — чем угодно. Это все различные способы самобичевания за собственное несовершенство. »

А почему так страшно быть несовершенным и отличаться от ого-то? Ведь именно наши отличия делают каждого человека уникальным.

«Анализ чувства стыда свидетельствует о том, что это чувство более деструктивнее, чем чувство вины. Это связано с тем, что чувство вины носит более конкретный характер, касается определённого действия, поступка, активности или наоборот, отсутствия таковых. Чувство стыда затрагивает «Я «человека и формирует его низкую самооценку. («Я поступаю плохо и я не могу поступать хорошо, потому, что я плохой»).

Кроме того именно чувство стыда лежит в основе избыточного веса, потому что на стыдно быть собой.

Главной чертой стыда является обращенность вовнутрь. Это своего рода злость на самого себя. Стыд проявляется как неудовлетворенность собой, своими поступками, мыслями; осуждение себя, самокритика, сожаление о сделанном. В некоторых случаях стыд может спровоцировать и чувство собственной ущербности.

«Всем нам тяжело признаться в собственных недостатках, и чем больше сил мы прикладываем, чтобы выглядеть идеальными, тем страшнее посмотреть правде в глаза. Поэтому стыд так любит перфекционистов - их легко заставить замолчать.

Кроме страха разочаровать или оттолкнуть людей мы также боимся сломаться под весом одного-единственного неприятного опыта или совершенной ошибки.

Стыд и чувство вины

Какая разница между стыдом и чувством вины? Большинство согласны, что разница между стыдом и чувством вины та же, что и разница между утверждениями «Я плохой» и «Я поступил плохо».

Чувство вины = Я поступил плохо - мы испытываем чувство вины из-за своих поступков.

Стыд = Я плохой - мы стыдимся из-за того, что мы такие, какие мы есть.

Когда приходит время ответить, как мы защищаемся от стыда, я с большим уважением вспоминаю исследования психолога Линды Хартлинг.

Согласно ей, для того чтобы справиться со стыдом:

Некоторые из нас отходят в сторону, прячутся, замалчивают произошедшее и держат его в секрете.

Другие, наоборот, стараются всем понравиться и угодить.

И, наконец, остальные стремятся подчинить других себе, ведут себя агрессивно и используют для борьбы со стыдом пристыживание оппонентов (например, отправляют им злобные письма).

Большинство из нас пользуются всеми тремя стратегиями - с разными людьми, в разных случаях и по разным причинам.

Проверьте себя:

ЕСЛИ ВАМ НЕ УДАЛОСЬ НАЙТИ РЕШЕНИЕ СВОЕЙ СИТУАЦИИ С ПОМОЩЬЮ ЭТОЙ СТАТЬИ, ТО ЗАПИШИТЕСЬ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ И МЫ ВМЕСТЕ НАЙДЕМ ВЫХОД

• ЭТО ОПИСАНИЕ ХАРАКТЕРА «НЕСЧАСТЛИВОГО» ЧЕЛОВЕКА

  • Его 2 основные проблемы: 1) хроническое неудовлетворение потребностей,2) невозможность направить свой гнев вовне, сдерживание его, а вместе с ним сдерживание и всех теплых чувств, с каждым годом делают его все более и более отчаивающимся: чтобы он ни предпринимал, лучше не становится, наоборот, только хуже. Причина – он делает много, но не то.

    Если ничего не предпринять, то, с течением времени, либо человек «сгорит на работе», нагружая себя все больше и больше – до полного истощения; либо его собственное Я будет опустошаться и обедняться, появится невыносимая ненависть к себе, отказ от заботы о себе, в перспективе - даже от самогигиены.

    Человек становится похож на дом, из которого судебные приставы вынесли мебель.

    На фоне безнадежности, отчаяния и истощения нет сил, энергии даже на мышление.

    Полная утрата способности любить. Он хочет жить, но начинает умирать: нарушается сон, обмен веществ…

    Трудно понять - чего ему не хватает именно потому, что речь не идет о лишенности обладания кем-то или чем-то. Наоборот - у него обладание лишенности, и он не в состоянии понять чего лишен. Утраченным оказывается собственное Я. Ему невыносимо тягостно и пусто: а он даже не может оформить это в слова.

    Если вы узнали в описании себя, и хотите что-то изменить, вам необходимо срочно научиться двум вещам:

    1. Выучить нижеследующий текст наизусть и повторять его все время, пока не научитесь пользоваться результатами этих новых верований:

    • Я имею право на потребности. Я есть, и я - есть я.
    • Я имею право нуждаться и удовлетворять потребности.
    • Я имею право просить об удовлетворении, право добиваться того, в чем нуждаюсь.
    • Я имею право жаждать любви и любить других.
    • Я имею право на достойную организацию жизни.
    • Я имею право выражать недовольство.
    • Я имею право на сожаление и сочувствие.
    • … по праву рождения.
    • Я могу получить отказ. Я могу быть один.
    • Я позабочусь о себе в любом случае.

    Хочу обратить внимание моих читателей на то, что задача «выучить текст» не является самоцелью. Аутотренинг сам по себе не даст никаких устойчивых результатов. Каждую фразу важно прожить, прочувствовать, найти ей подтверждение в жизни. Важно, чтобы человек захотел поверить, что мир может быть устроен как-то иначе, а не только так, как он привык его себе воображать. Что от него самого, от его представлений о мире и о себе в этом мире, зависит то, как он проживет эту жизнь. А эти фразы - лишь повод для раздумий, размышлений и поисков собственных, новых «истин».

    2. Научиться направлять агрессию на того, кому она адресована на самом деле.

    …тогда появится возможность испытывать и выражать людям и теплые чувства. Осознать, что гнев не разрушителен, и может предъявляться.

    ХОТИТЕ УЗНАТЬ ЧЕГО НЕ ХВАТАЕТ ЧЕЛОВЕКУ, ЧТОБЫ СТАТЬ СЧАСТЛИВЫМ?

    ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ МОЖНО ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ:

    ЗА К АЖДОЙ «НЕГАТИВНОЙ ЭМОЦИЕЙ» ЛЕЖИТ ПОТРЕБНОСТЬ ИЛИ ЖЕЛАНИЕ, УДОВЛЕТВОРЕНИЕ КОТОРЫХ И ЕСТЬ КЛЮЧ К ИЗМЕНЕНИЯМ В ЖИЗНИ…

    ДЛЯ ПОИСКА ЭТИХ КЛАДОВ Я ПРИГЛАШАЮ ВАС НА СВОЮ КОНСУЛЬТАЦИЮ:

    ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ МОЖНО ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ:

    Психосоматические заболевания (так будет корректней) - это те расстройства в нашем теле, в основе которых лежат психологические причины. психологические причины - это наши реакции на травматические (сложные) жизненные события, наши мысли, чувства, эмоции, которые не находят своевременного, правильного для конкретного человека выражения.

    Психические защиты срабатывают, мы забываем об этом событии через время, а иногда и моментально, а вот тело и неосознанная часть психики все помнят и посылают нам сигналы в виде расстройств и болезней

    Порой призыв может быть отреагировать на какие-то события из прошлого, вывести «захороненные» чувства наружу, или симптом просто символизирует то, что мы себе запрещаем.

    ЗАПИСАТЬСЯ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ МОЖНО ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ:

    Негативное влияние стресса на человеческий организм, а особенно дистресса, колоссально. Стресс и вероятность развития болезней тесно взаимосвязаны. Достаточно сказать о том, что стресс способен снижать иммунитет приблизительно на 70%. Очевидно, что такое снижение иммунитета может вылиться во что угодно. И еще хорошо, если это будут просто простудные заболевания, а если онкологические болезни илиастма, лечение которых уже крайне затруднительно?

Стыд — это одно из самых распространенных чувств, которое испытывает человек. Практически каждый из нас знаком с ним. При переживании стыда нам хочется укрыться, убежать, мы чувствуем, что обнажены и уязвимы. Основное послание, которое получает человек, испытывающий чувство стыда

Я — неправильный. Такой, какой я есть, я не могу быть принятым.

Состояние стыда чаще всего возникает, когда Ваше поведение, облик, положение в обществе, окружение не соответствует Вашим представлениям о самом себе, согласно Вашим ожиданиям. Чувство стыда усиливается, когда мы смотрим на себя чужими глазами.

Стыд — это рассогласование с тем, каким я должен быть согласно собственным представлениям о себе (идеальному «Я») и тем, какой я есть на самом деле в данной ситуации. Другими словами, стыд указывает на то, что здесь и теперь при этих обстоятельствах я не такой, каким должен быть.

Стыд имеет очень широкий разброс в интенсивности своего проявления: от банальной неловкости, которое переходит в смущение, а затем в стыд. Высшее проявление стыда – ощущение позора.

Как возникает стыд?

Каждый из нас имеет представление о себе, о своих чертах личности, характере, поведении, о том как выглядеть в собственных глазах и в глазах окружающих, об окружении, о своих собственных ожиданиях в той или иной ситуации. Все это называется Я-концепцией. Рассогласование с Я-концепцией переживается как стыд.

Что стимулирует стыд?

Если держится на упорстве, в котором мы отказываемся признать свободу и выбор другого человека, то ощущая стыд, мы отрицаем собственную свободу, отказываясь принимать себя таким, какими мы есть на самом деле. В стыде мы не даем себе права быть такими, какими мы являемся в данный конкретный момент в той или иной ситуации. Другими словами, стыд возникает из-за невозможности соответствовать своему идеальному «Я», т.е. нетерпимость к самому себе.

Зачем нам чувство стыда?

Стыд как эмоция выполняет приспособительную функцию в коммуникации. При помощи стыда люди управляют друг другом. Пристыживание — это активный способ управления человеком, аппелируя к стыду. Пристыживая человека, мы указываем ему на его неподобающее поведение и оцениваем его (поведение) как недостойное. В пристыживании предполагается, что человек на самом деле лучше, чем ведет себя в данной ситуации.

Стыд является мощным социальным регулятором, он управляет нашим поведением. В каком-то смысле можно сказать, что стыд — это принудительная социализация, поскольку чувство стыда предполагает ориентироваться в своих поступках на окружающих людей, общество. В жизни мы можем наблюдать, что люди, которые более всего подвержены стыду, они, как правило, очень социально-ориентированы, стремятся всем угодить, быть «хорошими», ставят общественные интересы Выше, чем личные.

Стыд стоит на страже нашего «Внутреннего Я». Когда нам стыдно, мы очень чувствительны к мнениям окружающих, как к критике, так и к похвале. Став чувствительным к чужим мнениям, мы словно смотрим на себя чужими глазами. Чувствительность к чужим мнениям делает нас уязвимыми. Защищая свое «Я», мы разрываем контакт или следуем импульсу бегства, поскольку уязвимы.

Для общества в целом стыд имеет огромное значение, поскольку при помощи стыда, происходит процесс социализации каждого из его членов, стыд также способствует формированию и развитию эмоциональных связей между людьми. Через собственный стыд, который испытывает каждый отдельный человек, учитываются интересы других людей, что способствует укреплению общества.

В русском языке есть поговорка: «Ни стыда ни совести». Речь идет как раз о тех, кто ставит свои интересы выше общественных. Идея индивидуализма как раз разрушает социальные связи и общество в целом. Общество, где нет стыда — нежизнеспособно, что мы собственно и наблюдаем. «Культура стыда» заменяется на «культуру вины». Отсюда такие феномены как снятие сексуального табу, интимности, повышение тревоги и недоверия к окружающим.

Как избавиться от стыда?

Несмотря на положительные функции стыда, субъективно это чувство переживается как дискомфорт, поскольку ощущается нами как неловкость, блокирует наше поведение, и мы становимся сверх чувствительны к оценкам окружающих. Помимо этого, стыд очень часто сопровождается чувством вины, и многие люди путают эти два чувства. Есть вполне четкие различия между стыдом и виной , зная которые, можно управлять своим поведением.

Все эти факторы в совокупности подталкивают нас к тому, чтобы избегать это чувство, избавляться от него, не переживать его. В строгом смысле, избавится от чувств невозможно, иначе бы люди выбирали себе только «хорошие» чувства, а от «плохих» избавлялись. Чувства — это наш биологический механизм, это наши реакции, которые мы не можем контролировать. Управлять чувствами также невозможно, управлять впрямую. На чувства можно влиять только опосредованно, через действия и мысли. Преодолеть стыд можно только размысливая его, т.е. совершить некоторые мысленные действия по узнаванию и осознанию этого чувства.

Преодоление стыда включает в себя 3 стадии

1. Познание стыда
2. Отстранение
3. Отказ от сравнения

Познание стыда

Познание стыда предполагает осознание собственных ожиданий относительно себя, своего состояния, способностей, поведения, принадлежности, окружения. Сличения ожиданий и реальности и обнаружения рассогласования. Этому могут помочь следующие вопросы:

• Каким я должен быть, чтобы мне не было стыдно?
• Каким я был, раз мне было стыдно?
• Какими были ожидания других людей, перед которыми мне стыдно? В какой степени они реалистичны?

Ответив себе на эти вопросы, Вы сможете «отделить» свой стыд от себя, сделать его предметом наблюдения, а, следовательно, уменьшить его влияние на себя.

Отстранение

Этот пункт предполагает отстранение от ожиданий относительно себя. Отстраниться будет легче, если понять источник происхождения ожиданий относительно себя. Обычно, наши ожидания относительно себя усвоены в семье, в общении со значимыми людьми. И здесь будет полезно задать себе следующие вопросы:

• В чем причина, что значимые люди именно так думали обо мне?
• Думая так обо мне, эти люди, учитывали мои возможности и индивидуальные особенности?
• Принимали ли они меня не только «хорошим», но и «плохим»?

Отказ от сравнения

Сравнение себя со своим идеальным «Я» к стыду прибавляет еще и чувство вины. Отказываясь от сравнения своего поведения со своими ожиданиями и ожиданиями других людей ослабляет действия стыда. Чувство стыда — это плата за то, что мы себя судим.

Радикальное избавление от стыда — это признать себя несовершенным. Полюбить себя «плохого».

Прогрессирование аддиктивного процесса во многом связано со стремлением освободиться от психологического дискомфорта, обусловленного чувством стыда. Чувство стыда занимает центральное место в структуре аддикции, поэтому остановимся на нём более подробно.

Анализ чувства стыда свидетельствует о том, что это чувство более деструктивно, чем чувство вины . Это связано с тем, что чувство вины носит более конкретный характер, касается определённого действия, поступка, активности или наоборот, отсутствия таковых. Чувство стыда затрагивает Я человека и формирует его низкую самооценку. («Я поступаю плохо и я не могу поступать хорошо, потому, что я плохой»).

Все эмоциональные ощущения и состояния человека подвергаются когнитивной оценке. Рефлексия эмоциональных состояний в то же время является рефлексией Я-состояния, свидетельствуя о том, как человек оценивает себя самого. Испытываемые человеком первичные эмоции в дальнейшем оцениваются им во взаимосвязи с оценками других. Анализ с этой точки зрения чувства стыда требует первоначального сравнения поведения человека с какой-то условной нормой. Эта норма может быть субъективной, установленной самим человеком для себя, или общепринятой, навязанной ему обществом и другими людьми. Если поведение человека не соответствует субъективной или социальной норме, у него возникает чувство стыда.

При аддиктивных состояниях мы имеем дело с несоответствием человека как одной, так и другой нормам. Несоответствия приводят к возникновению стыда. На возникновение чувства стыда влияет факт обращения внимания окружающих на поведение и состояние человека, на его собственное отношение к этому. Имеет значение фиксация внимания человека на том, как его воспринимают и оценивают окружающие. Если он испытывает чувство стыда в связи с несоответствием, ему кажется, что и другие замечают это несоответствие и считают его неполноценным. Это способствует усилению подозрительности в отношении того, что окружающие могут заметить нарушение нормы и осудить его.

Большинство событий, вызывающих стыд, не являются автоматическим процессом и не возникают сами по себе. Например, оно может быть связано с ситуациями, когда успешное функционирование в рамках социально приветствуемого ролевого поведения противоречит собственным критериям морали. Для понимания причин происхождения чувства стыда необходимо «читывать сложные социальные взаимодействия между людьми, так как компонент оценки другим, особенно значимым человеком, здесь всегда имеет большое значение.

Осознание человеком обращенного на него внимания может приводить к нарастанию подозрительности, типичной для аддиктивных лиц. Такая подозрительность, связанная с чувством стыда, является одним из механизмов изоляции аддиктов. Страх быть до конца понятыми окружающими активизирует механизм разрыва контактов со многими людьми. С этим связано избегание аддиктами сколько-нибудь глубоких контактов, потому что чем глубже контакт, тем вероятнее факт опознания их аддиктивной сущности, и тем вероятнее усиление у аддикта реакции стыда. Возникает страх возможных переживаний по поводу разрыва отношений. Следовательно, в проводимой с аддиктами коррекционной работе, необходимо анализировать механизм разрыва контактов с людьми и чувство стыда, которое эти люди могут испытывать.

По мнению Чарльза Дарвина, чувство вины это сожаление о своей ошибке. Тому же автору принадлежит выражение, что чувство сожаления об ошибке, когда в этот процесс включаются другие люди, может превратить чувство вины в чувство стыда. Речь идет о необходимости анализа социального значения действия, в результате которого человек, воспринимаемый глазами других, может испытывать чувство стыда. Естественно, что, находясь в состоянии одиночества, человек также может испытывать чувство стыда, но в первом случае всегда присутствует оценка себя другими людьми, мысль о том, что другие подумали об его поведении.

В феноменологической психиатрии описывается депрессия самомучения (Leonhard, Izard), которая строится на чувстве стыда. Ее развитию способствует постоянный анализ чувства стыда и возможного наказания.

Стыд приводит к торможению и блокаде очень многих желаний . С точки зрения Tomkins (1963), стыд тормозит удовольствие и мотивации. Возникновение чувства стыда может быть вызвано многими причинами: неудачами, поражениями профессионального характера, потерей значимых отношений, дружбы и пр. Аддикты глубоко переживают эти потери, но не признаются в этом. Причиной стыда может быть собственная непривлекательность, когда человек теряет способность гордиться своим телом, видом и т.д.

У человека, испытывающего чувство стыда, редуцируются сферы интересов. Izard (1972) обращает внимание на то, что стыд сопровождается повышенным осознанием селфа. Речь идет о необычной форме восприятия селфа, восприятия себя беспомощным, маленьким, ни к чему неспособным, застывшим, эмоционально ранимым.

Lewis (1979,1993) отмечал, что стыд - это состояние потери ценности собственного Я. Причиной этого состояния являются текущие внешние воздействия, тем не менее, этот процесс более сложен, он может формироваться на ранних стадиях развития. Стыд имеет прямое отношение к осознанию Я, представлению о том, как это Я выглядит в восприятии и чувствах других людей. Автор выделяет чувство стыда, связанное с ощущением собственного Я и чувство вины, при котором речь идет о конкретном действии. К развитию чувства стыда приводит переживание о себе, о том, как ты выглядишь. Раздражителем, провоцирующим возникновение этого чувства являются размышления Я о самом себе, неодобрение чего-то очень важного в себе, снижение самооценки.

Сопряжённым с чувством стыда является чувство собственной никчёмности, незначимости, презрения к себе. Это чувство закладывается в детстве и легко провоцируется специфическим поведением людей. Чувство стыда формируется под влиянием пренебрежительного отношения родителей, отсутствия необходимой интеллектуальной и эмоциональной поддержки, постоянного осуждения . На этом фоне любые отрицательные оценки, не имеющие отношения ни к родителям, ни к семье, воспринимаются как сверхценные и приводят к активации дремлющего рудимента.

Диагностика наличия чувства стыда строится на обнаружении у человека желания быть незаметным, спрятаться, исчезнуть; на появлении непонятных вспышек гнева, на ощущении психологической боли, страха, чувства вины. Вспышки активности и агрессивности сменяются депрессией, подавленностью, отсутствием чувства радости, постоянной неудовлетворенностью. Чувство стыда может провоцировать суицидные мысли. Анализ депрессивных пациентов, совершающих суицидные попытки, проведенный Lewis (1993), показал наличие у этих лиц выраженного чувства стыда. Частые суицидные попытки у аддиктов также «завязаны» на этом чувстве. Таким образом, чувство стыда имеет прямое отношение к развитию аддиктивного поведения.

Чувство стыда «ставит » селф в трудное положение. Селф теряет способность конструктивно действовать, поскольку стыд блокирует активность. Вместо необходимых действий, селф начинает концентрироваться на самом себе, оказывается погруженным в самооценки, что мешает проявлению активности. Возникает нарушение адаптации, потеря способности ясно думать, высказываться и, тем более, рационально действовать.

Чувство стыда способствует переоценке человеком всего происходящего. Он придает значение вещам, которые этого значения не имеют и, наоборот, недооценивает значения действительно важных для него явлений. Поэтому чувство стыда делает поведение иррациональным.

Разница между чувством стыда и вины в структурном плане заключается в следующем. При наличии у человека чувства вины какая-то часть селфа является субъектом. Большая часть селфа находится как бы во вне и оценивает этот субъект как часть своего Я, поступившую неправильно.

В противоположность этому чувство стыда «закрывает » селф-объектный круг. Носитель этого чувства рассуждает примерно так: «Как я могу оценить себя, если я недостоин того, чтобы оценивать себя?».

Влияние чувства стыда на блокаду мотивации исследовано Plutchik (1980). Он сравнивает процесс со «стоп » сигналом. Если человек начинает что-то делать, у него срабатывает «стоп» сигнал, ставящий под сомнение уверенность в правильности предпринимаемой активности, прерывающий его действия. Если ограничиться анализом только этой части процесса, то речь в данном случае идет о чувстве вины по поводу конкретного нарушения. Дальнейший анализ может быть произведен с использованием следующих рассуждений: «Ты поступаешь плохо потому, что ты не можешь так не поступать, просто в силу того, что ты сам - плохой человек ». Так выглядит вторая система нарушения - второй «стоп» сигнал, который блокирует всякую активность. Следовательно, анализ чувства стыда должен проводиться не только с акцентом на конкретные действия человека, но, прежде всего, на исследование его Я.

Чувство стыда может быть проанализировано через призму религиозной парадигмы. Тема стыда нашла свое отражение в Библии. Когда Бог спросил Адама и Еву, почему они прячутся, они ответили, что причина заключается в их наготе. Совершив первородный грех, съев яблоко с древа познания, они почувствовали, что должны быть осуждены. История непослушания Адама и Евы предопределяла наказание и важность возникшего у них чувства стыда.

В этой теме на первый план выступают следующие моменты. Непослушание Богу со стороны Адама и Евы было связано с их любопытством, т.к. их, прежде всего, привлекало познание неизвестного. Любопытство привело их к знанию, овладение которым явилось пусковым механизмом появления чувства стыда. Обнаружив свою наготу, они стали стыдиться ее. И это было доказательством нарушения предписания Бога. Если бы они не приобрели знания, вкусив запретный плод, у них не возникло бы чувство стыда. Таким образом, любопытство привело к знанию, а знание привело к стыду.

Анализ этой части Библии позволяет исследовать процесс возникновения стыда. Для самоанализа чувства стыда и других, связанных с Я эмоций, необходимы определенные знания о правилах, норме и целях, с которыми человек должен сравнивать своё поведение. Следовательно, появление чувства стыда основано на определённых знаниях.

Ветхозаветный рассказ об Адаме и Еве является метафорической версией развития объективного самопознания. Древо познания дало возможность Адаму и Еве приобрести два вида знаний: знание о себе - объективное самопознание и знание о нормах, правилах и целях поведения.

На ранних этапах развития ребёнка формируются его селф объектные отношения в виде первичных контактов с наиболее близкими людьми. Окружающие ребёнка люди, выступающие в качестве объектов контактов, являются для него образцом для дальнейшего подражания. Ребёнок зависит от них, он им доверяет. Интернализация ребенком возникших отношений влияет на атрибутирование (видение причин происходящих явлений).

Процесс атрибутирования может носить как внешний, так внутренний характер. Внешнее атрибутирование связано с нахождением в ком-то или в чем-то причины собственного поражения, неудачи, произошедшей драмы или трагедии, имеющих к себе непосредственное отношение. Внешнее атрибутирование не приводит к возникновению чувства стыда. Чувство стыда возникает при внутреннем атрибутировании, когда человек делает себя ответственным за произошедшее. Внутренняя атрибуция связана с концентрацией человека на самооценке своих поступков с позиции своего селфа.

Внутреннее атрибутирование нельзя недооценивать, так как оно оказывает большое влияние как на психическое самочувствие, так и на развитие чувства стыда. Так, например, если в жизни возникает какое-то неприятное событие и при его внутренней атрибуции человек считает себя его причиной, то в таком случае это событие способствует развитию чувства стыда.

Например, пациентка испытывает чувство вины, связанное с инфарктом у её матери. Причину события она видит в недостаточном с её стороны внимании по отношению к матери. В связи с этим она считает себя непосредственной виновницей е болезни. Чтобы избавиться от возникшего у нее чувства никчемности и стыда к себе, она принимает большие дозы транквилизаторов, т.е. находит приемлемый для себя аддиктивный выход из этой ситуации. Внутреннее атрибутирование, возникшее в данном случае, приводит как к развитию чувства стыда, так и к поиску аддиктивного варианта избавления от этого чувства.

При внешнем атрибутировании причины болезни будут объясняться по-другому: возрастом матери, с которой произошла катастрофа, не нездоровым образом жизни, наследственностью и пр. Чем большее количество внешних атрибуций используется для объяснения ситуации, тем в меньшей степени это приводит к развитию чувства стыда.

Предпочтительность того или иного атрибутирования закладывается в детстве. В работе Morrison (1989) было показано, что родители, страдавшие различными формами депрессии, в ряде случаев способствовали развитию у своих детей чувства стыда и вины. Дети считали себя косвенными виновниками болезни родителей. Эти обвинения формулировались в процессе социальных контактов с детьми как результат упреков, что дети раздражают, мучают родителей, у которых нет сил заниматься ими. Таким образом, у детей возникало нереалистическое чувство вины, заключающееся в том, что их поведение привело к развитию депрессии у родителей, и они обязаны найти способ, который поможет родителям выздороветь. А поскольку они не в состоянии найти средства помощи, значит они недостаточно хорошо ищут, что свидетельствует о том, что они плохие.

Иногда родителями внедряется в сознание детей, например, такая формула: «Я, как мать, забочусь о тебе и помогаю тебе. Почему же ты не отвечаешь мне тем же?». Так, при непосредственном участии родителей закладывается предрасположенность к возникновению у детей отрицательных эмоций, которые в дальнейших контактах с окружающими могут проявить себя с удвоенной степенью выраженности. Эти состояния могут способствовать возникновению различных психологических защит и выхода на аддиктивные реализации.

Интернализация или экстернализация чувства ответственности оказывает непосредственное влияние на то, будет ли человек впоследствии испытывать чувство стыда при различных неудачах и катастрофах, которые могут произойти с ним в жизни. Чем более выражена способность человека искать в произошедшем событии внешнюю причину, тем менее вероятно развитие у него чувства стыда.

Отрицательная сторона данного явления заключается в том, что постоянное стремление индивидуума к экстернализации происходящего может приобрести патологический характер. Так, например, известно, что аддикты в процессе аддиктивного поведения экстернально атрибутируют свои проблемы, связывая их наличие с причиной во внешнем мире. Таким образом, внешнее атрибутирование, с одной стороны, имеет положительное значение, избавляя человека от чувства стыда, а с другой, - отрицательное, проявляющееся в том, что таким образом он оправдывает своё деструктивное поведение. Иными словами, с одной стороны, у человека может быть глубокое внутреннее интернализированное чувство стыда, и он считает себя плохим, с другой - он избавляется от этого чувства, уходя в аддикцию, которая приводит к возникновению новых проблем, атрибутирующихся с внешними причинами. Таким образом проявляется сочетание внешнего и внутреннего атрибутирования.

Если человека лишить возможности внешнего атрибутирования, он остается с внутренним чувством никчемности и неадекватности, справиться с которым значительно труднее. Это следует учитывать при проведении психотерапевтических подходов, т.к лишение человека его защитной системы в виде отрицательных проекций с доказательством их неправильности и необходимости самообвинения, а не обвинения окружающих не приведет автоматически к положительному результату. Лишившись психологической защиты, человек останется наедине со своими внутренними нерешёнными проблемами. Переживание такого состояния является крайне неприятным, более того, оно может приводить к развитию других отрицательных реакций, таких, например, как растерянность, депрессия, реакция гнева как на самого себя, так и на окружающих, возможно провоцирование какой-то другой формы деструктивного поведения.

Существуют специфические условия, оказывающие разные влияния на формирование чувства стыда в зависимости от пола .

Так, например, женщины в традиционных обществах воспитываются родителями и окружающей средой так, что они приучаются к взятию на себя ответственности за то, если они не справляются с каким-то заданием. Определённая дискриминация по полу, характерная для традиционных обществ, приводит к тому, что женщины, по сравнению с мужчинами, меньше награждаются за успехи и больше наказываются за неудачи. Это способствует большей возможности мальчиков фиксироваться на позитивном атрибутировании (Lewis,1993).

В случае лишения родителями любви своих дочерей они концептуализируют свою позицию словами: «Я не люблю тебя, потому, что ты плохая ». Селф такого ребенка испытывает чувство ответственности за то, что его не любят. Это провоцирует формирование у ребенка чувства стыда. В дальнейшем такая женщина будет оценивать свои межличностные отношения с другими как неадекватные, считая себя неспособной на продуктивные отношения. Таким образом, феномен лишения любви девочек приводит к трудностям в конструировании ими дальнейших межличностных отношений. Такие женщины считают, что, во-первых, они не могут выстраивать эти отношения, т.к. они хуже других, а во-вторых, они испытывают страх перед тем, что другие могут это понять.

Так формируются различные стили поведения, которые объективно «примыкают » к аддикциям, а по существу являются последними (созависимость) или ведут к их развитию. Например, объяснения людей, которые посвящают свою жизнь заботе о других с целью компенсации чувства нехватки любви, выглядят примерно так: «Если я буду заботиться о других и помогать им и это будет моим жизненным кредо, значит меня будут принимать окружающие. Если же я буду вести себя по-другому, я обнаружу свои отрицательные качества. Следовательно, я должна/ен помогать другим и смысл моей жизни должен заключаться именно в этом». В случае неудачи возникает экзистенциальный кризис.

Человек, неуверенный в качестве своих отношений с людьми, легко переходит к общению с событиями, активностями, неодушевленными предметами, «прилипает » к ним, уходя в аддиктивные реализации.

Лишение любви формирует комплекс нежеланного ребенка, что в дальнейшем приводит к низкой самооценке и неумению человека любить себя.

Анализ происхождения чувства стыда с акцентом на половые различия способствует лучшему пониманию межличностных конфликтов. Разница в социализации стыда у мужчин и женщин оказывает влияние на отношения мать-сын, отец-сын, мать-дочь и отец-дочь. Так, например, у женщин, воспитывающихся в традиционных обществах, где присутствует дискриминация по половому признаку (сексизм), легче возникает.чувство стыда, по сравнению с мужчинами. Возможно возникновение замещающих стыд реакций, таких, как печаль, грусть и гнев. Причем, если для женщин более характерными являются реакции печали и грусти, то для мужчин - реакции гнева.

По мнению Lewis (1993), эти явления более представлены в традиционных обществах. Поскольку мальчик, воспитывается с акцентом на специфическую для него мужскую роль, в его отношениях с матерью может возникнуть конфликт следующего рода. Мать в традиционном обществе стремится к тому, чтобы ее сын испытывал чувства стыда в случае поведения, не соответствующего общепринятым нормам. Матери кажется, в связи с проекцией собственных переживаний (глубокое чувство стыда), что сын не испытывает достаточного чувства стыда за свой поступок, и, даже если он извинился, он все равно не пережил это чувство с необходимой степенью глубины. Он должен пережить его протрагированно. Сын испытывает чувство стыда, но в меньшей, чем бы этого хотелось матери, степени. И мать и сын не осознают происходящего. Конфликт, возникший между ними, может принимать различные формы, и зачастую он приводит к возникновению отдаленности сына от матери, т.к. мужская роль, характерная для сына, противоречит проявлению чувства стыда. Сын не хочет, чтобы к нему относились как к ребенку, а мать стимулирует его к отношениям зависимости, что провоцирует появление у сына реакции сопротивления.

Мальчики, нарушающие нормы поведения, выдвигаемые родителями, могут проявлять сожаление по этому поводу, чувство вины и желание больше этого не делать. Мать рассматривает эти чувства с точки зрения женского, свойственного ей, традиционного отношения и ожидает от сына чего-то большего, например, возникновения протрагированного чувства стыда. Если она видит, что этого не происходит, она считает, что сын не выстрадал это по-настоящему, ею делается акцент на необходимость длительного страдания, что приводит к возникновению конфликта. Не осознавая происходящего, мать пытается заставить ребенка почувствовать те же ощущения, которые она сама ощущала или ощущает в подобных ситуациях. Мать ожидает, что ребёнок будет переживать это так же как она, а мальчик воспринимает желание матери добиться формирования у него чувства стыда как неприятное чувство. Он считает это несовместимым с его мужской ролью.

Hoffman (1988) установил, что такой процесс начинается уже с трехлетнего возраста. Попытку матери вызвать в сыне эмоциональное состояние, более свойственное женщинам, воспитывающимся в традиционном обществе, следует рассматривать в контексте Эдипова конфликта: мальчик стремится к автономии, к редуцированию чувства стыда, а мать пытается социализировать этот процесс таким образом, чтобы он не ограничивал чувство вины, и считает это полезным.

В отношениях мать-дочь этот конфликт представлен в меньшей степени, чем в отношениях между матерью и сыном. Меньшая интенсивность конфликта объясняется отсутствием разницы между полами, которая осложняет интеракцию. Дочери, как правило, реагируют на желания матери более адекватно, т.к. они выражают себя в соответствии с женской ролью. Так закладывается чувство стыда у девочек в традиционном обществе, где его формирование не встречает с их стороны большого сопротивления. Иногда при этом могут возникать малотипичные для этого состояния реакции злости.

Для современных обществ характерна тенденция сглаживания связанного с полом ролевого поведения. Так, например, воспитанная в условиях современного общества мать, стараясь воспитать у девочки чувство стыда, встречает с её стороны сопротивление. Разделение ролей, свойственное современному обществу, делает менее типичным процесс атрибуции, связанный со стыдом в аспекте социализации.

До сих пор не выделены основания, позволяющие установить наличие генетических отличий в развитии чувства стыда в зависимости от пола. Если такие различия диагностируются, то их возникновение может быть объяснено ролевым поведением, социализацией и социальными условиями. С другой стороны, в связи с изменением роли женщины в последние 25 лет, особенно в США и Канаде, некоторые конфликты, присущие отношениям мать-сын, по всей вероятности, должны обнаруживаться и во взаимоотношениях мать-дочь.

Что касается роли отца в формировании у ребенка чувства стыда, то, к сожалению, на протяжении длительного времени на ЭТУ сторону вопроса обращалось мало внимания. Роль отца в этом Процессе может быть прямой и косвенной. Исследователями, Изучающими этот вопрос, обращается внимание на то, что роль отца оказывается более важной и значительно менее пассивной, чем это представлялось ранее. Так, например, Bernstein (1983) обращает внимание на значение влияния отцов на возникновение чувства стыда в детском и подростковом периодах жизни. Считается, что роль отца состоит в смягчении конфликта мать сын; в обучении сыновей другому, более активному способу поведения, включающему в себя агрессивные реакции. Отцы во взаимоотношениях с сыновьями подсказывают им путь преодоления стыда по способу замены его гневом. Таким образом, происходит замена реакции переживания чувства стыда путем формирования другой реакции. В результате такого контакта сыновья начинают испытывать более глубокую привязанность к отцам, помогающим им освободиться от неприятного чувства стыда. В случае отсутствия такой поддержки возникает реакция отдаления ребенка от обоих родителей.

Чувство стыда лежит в основе целого ряда эмоциональных состояний.

«Это стыд… который открывает мне взгляд Другого и самого меня на краю этого взгляда» — Жан-Поль Сартр

Как прекрасно подметил Сартр, испытывая чувство стыда, мы ощущаем себя овеществленными и выставленными напоказ словно изначально порочные или неполноценные перед пристальным взором рассматривающего, судящего другого. (Иногда мы сами можем быть этим судящим другим). Стыдясь, мы мучимы и становимся заложниками чужих глаз, мы принадлежим не себе, а им. В этом контексте, чувство стыда свидетельствует об утрате контроля над своей жизнью.

ВИДЫ СТЫДА

Многие эмоциональные состояния являются вариациями чувства стыда или комбинациями стыда с другими аспектами эмоциональной феноменологии. Рассмотрим несколько примеров:

Моральный стыд (отличается от чувства вины) - ощущение собственного морального несовершенства перед другим человеком. Смущение - мягкая форма чувства стыда. Чувство неловкости - это предупреждающий или сигнализирующий вид стыда. Застенчивость - также предупреждающая разновидность стыда, которая заставляет человека скрываться от оценивающих взглядов окружающих, чтобы избежать полноценного чувства стыда. Унижение - переживание чужой оценки, используемой человеком с целью пристыдить другого, чтобы почувствовать себя на голову выше или подчинить себе униженного.

В случае ненависти или отвращения к себе, мы ненавидим или презираем себя за то, что опозорились перед окружающими. Уничижение - невыносимое, разрушительное чувство стыда. В чувстве бесполезности или никчемности нам кажется, будто имеющиеся недостатки определяют нашу сущность. Испытывая некоторые формы отчаяния, человек ощущает, будто присущие ему недостатки обрекают его на жизнь в постоянном позоре и вечном чувстве собственной никчемности. В адаптивной модели поведения услужливость и исполнение желаний других людей становятся способом компенсации недостатка собственной значимости и таким образом поддерживают связь с чужой оценкой. Снисходительность как защитная реакция и обесценивание, презрение, ярость или зависть по отношению к другому человеку нередко являются попыткой замаскировать или преодолеть чрезвычайно сильное чувство стыда.

Многие психологические расстройства имеют двухуровневую эмоциональную структуру, состоящую из болезненного чувства на переднем плане в сочетании с тем, что человек ощущает по отношению к этому чувству, на втором плане. Например, так называемые “панические расстройства” представляют собой комбинацию из циклов обостряющейся тревоги и чувства стыда за то, что эту тревогу (= несовершенство) увидят другие. Данное сочетание тревога-стыд настолько невыносимо, что приводит к соматизации тревоги и выражению ее в виде физических симптомов. Многие фобии - результат попыток предотвратить постыдные проявления тревоги. Точно так же некоторые виды клинической депрессии сочетают в себе нарастающие циклы естественных негативных переживаний (грусть, огорчение и т. д.) и чувство стыда по поводу их демонстрации (= несовершенство) в присутствии других людей. Аналогично тревоге при панических расстройствах, упомянутые негативные переживания также соматизируются, выражаясь на уровне вегетативной нервной системы.

КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЧУВСТВА СТЫДА. ЛЕЧЕНИЕ ПАНИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ, КЛИНИЧЕСКОЙ ДЕПРЕССИИ И ТРЕВОЖНЫХ СОСТОЯНИЙ

Терапевтический подход к лечению панических расстройств и клинической депрессии предполагает 1) ослабление чувства стыда по поводу внешнего проявления тревоги и депрессивных эмоций и 2) проживание этих чувств для того, чтобы они нашли место в контексте эмоционального понимания, в котором они могут быть созерцаемыми, лучше переноситься и в конечном счете быть интегрированными психикой переживающего их человека.

Роберт Столороу, доктор философии