Сказание повесть предание летопись что лишнее. Повесть Временных Лет: формирование летописи, основные идеи начальной летописи, жанры в составе летописи, исторические повести и сказания, значение ПВЛ. Электронные образовательные ресурсы

Фольклор как способ освоение мира давно стал объектом изучения крупных исследователей-фольклористов. Именно так подходили к памятникам устного народного творчества такие ученые как А.Н. Афанасьев, О.Ф. Миллер, Ф.И. Буслаев и др. Однако, сохраняя любой текст в устной форме, народная память легко изменяет его, постоянно актуализируя древнее сказание. «Историческая память сохранялась и поддерживалась лишь в той ее части, которая была актуальна для общества и имела ценность в настоящем». Эпическое сказание не отражает, а моделирует прошлое. Сказители испытывают влияние эстетических и нравственных норм своего времени. Поэтому получить представления о характере и жанровой принадлежности ранних фольклорных памятников, присутствующих в них образах и т.д. можно только в ходе анализа текстов, сохраненных древнейшими записями произведений устного народного творчества. Данная статья представляет собой попытку реконструировать образ печенегов в древнерусском фольклоре XI-XII вв. на основе тех фольклорных памятников, которые отразились в «Повести временных лет».

В современной фольклористике, как общепринятое, существует деление былин на четыре исторических периода, первый из которых берет свое начало еще задолго до IX в. Однако эта теория, основанная, прежде всего, на априорных взглядах исследователей, наталкивается на достаточно серьезное возражение - наиболее ранние записи былин (XVII-XVIII вв.) значительно отличаются от записей, сделанных в П.Н. Рыбниковым, А.Ф. Гильфердингом и др. исследователями XIX-XX вв. Отголоски русских былин, встречающиеся в сказаниях европейских авторов XIII-XVI вв., также значительно отличаются от того, что нам известно в поздних записях. Известны и примеры импровизаций сказителей, под впечатлением увиденного вносивших изменения в текст былины Поэтому древнейшие сказания при устной передаче не сохраняются, и найти следы этих сказаний можно только в литературных памятниках той эпохи, которая и интересует исследователя. Попытка поиска памятников фольклора в летописных текстах XV-XVI вв. дала интересный результат в статье Д.С. Лихачева, что позволяет надеяться на возможность отыскания фольклорных произведений и в летописях, относящихся к более раннему периоду.

Летопись вполне может выступить как хранитель ранних памятников фольклора поскольку древнерусский книжник не делал различий между источниками своей информации. Поэтому в «Повести временных лет» представлены как данные, вычитанные из письменного текста, так и сведения полученные из устных сказаний. Причем сам спектр жанров, к которым принадлежат памятники фольклора, представленные в древнерусских летописях, отличается необычайным многообразием: песни скальда, поговорки, топонимические легенды, былички или просто рассказы о случившемся.

Какими же предстают печенеги в русских летописях и в памятнках фольклора? Автор «Повести временных лет» 15 раз в различных ситуациях вспоминает об этом народе, причем четыре раза эти упоминания носят явно фольклорный характер.

Характерно, что интонации летописных сообщений о печенегах достаточно ровные. Их упоминают в этнографическом обзоре среди кочевых народов («после сих же приидоша печенези» и под 1096 г. среди народов, вышедших «от пустыня Етривьскыя» или от рода Измаила, причем летописец подчеркивает, что их появление современники связывают с концом света. В основном же в летописи идет перечень событий русско-половецких отношений. Так в 915 г. «придоша печенези первое на Руску землю, и сотворивше миръ со Игорем, и пиидоша к Дунаю», где приняли участие в войне болгар и византийцев,9 в 920 г. князь «Игорь воеваше на печенЬги», в 944 г. они совместно с другими племенами и народами уже участвовали в войне князя Игоря против Византии, далее идет описание печенежского набега на Киев в 968 г. и засады, устроенной зимой 971 -972 г. печенежским князем Курей против Святослава Игоревича. Однако последующие события показывают, что у печенегов сложились достаточно добрые отношения с князем Ярополком и его сыном Свято-полком Окаянным. Так, само убийство Святослава у Днепровских порогов объективно было выгодно Ярополку, который в случае удачного возврашения своего отца, должен был бы уступить ему Киевский стол. Похоже, что брат Ярополка Олег Святославич обвинял в гибели своего отца как Ярополка, так и Свинельда, отправленного Святославом за помощью в Киев, но так и не приведшего киевскую дружину к порогам. Этим, возможно, и объясняется убийство сына Свинельда Олегом и последующая война между братьями. В 980 г. Варяжко предлагал Ярополку бежать в печенеги и привести оттуда воинов для борьбы с Владимиром, а в 1018-1019 г. к ним бежал и вернулся с войском против Ярослава Владимировича сын Ярополка - Святополк. В то же время князь Владимир и его потомки находились с печенегами во враждебных отношениях. Так в 992 г. печенеги появились на Трубеже, где потерпели поражение, нанесенное им киевским князем,16 в 996 г. уже русские войска были разбиты у Василева, а сам князь Владимир едва спасся, в 997 г. печенеги осаждали Белгород и чуть не взяли его,18 в 1015 г. Борис Владимирович возглавляет войско, идущее в поход против печенегов, а в 1036 г. печенеги были разбиты под Киевом и с тех пор оказались вынужде-ными скитаться по степям. Последний раз в «Повести временных лет» печенеги упомянуты под 1097 г., когда князь Василько, делясь своими планами, рассказывал, что узнав о идущих к нему печенегах, планировал грашдиозные военные компании против Польши, на Дунае и в Половецкой степи.

И хотя Никоновская и другие позднейшие летописи приводят дополнительные известия о печенегах, относимые к XI-XIII вв., сведения, помещенные в «Повести временных лет», являются исчерпывающим сводом знаний русских современников об этом народе. Новая же информации взята летописцами XV-XVI вв. не из письменных источников, а из былин. Эти сведения отражают лишь представления о печенегах, существовавшие в эпоху формирования Московского царства.

Упоминания же печенегов в описании событий, выходящих за хронологичнские рамки «Повести временных лет» и охватывающих 1121-1169 гг., носят отрывочный характер и свидетельствуют о постепенном исчезновении народа и угасании интереса к нему.

Из перечисленных известий «Повести временных лет» к фольклорным по происхождению можно отнести сказания о подвиге киевлянина, сумевшего подать весть своим войскам во время осады Киева печенегами в 968 г., сведение об изготовлении печенежским князем Курей чаши из черепа Святослава, и две былины - о подвиге кожемяки и о белгородском киселе.

Первый случай появления печенегов в фольклоре относится к описанию осады ими Киева в 968 г. Согласно «Повести временных лет» "В лЬто 6476. Придоша печенЬзи на Руску землю первое, а Святославъ бяше Переяславцы, и затворися Волга въ градЬ со унуки своими, Ярополкомъ и Оль-гомъ и Володимеромъ, въ градЬ КиевЬ". Когда в городе начался голод, один из киевлян, умевший говорить по печенежски, выдавая себя за печенега и делая вид, что разыскивает своего коня, добрался до Днепра и передал призыв о помощи воеводе Претичу. Воевода, выдав себя за командующего передовым отрядом в войске Святослава, якобы добился снятия осады с Киева.24 О том, что перед нами не воспроизведение какого-либо письменного источника, а пересказ устного предания, свидетельствуют 1) вставной характер сказания (рассказ о снятии осады заканчивается описанием продолжающейся осады25); 2) условность обмана печенегов киевлянином (незаметно выйти из окруженного города и выдать себя за одного из осаждаюших почти не возможно); 3) отсутствие значимых последстий в результате внешне запоминающегося обмена дарами можду печенежским князем и Претичем; 4) использование обмана как испытание мудрости и хитрости противников. Однако перед нами не одно сказание, а два механически соединенных предания - о киевлянине, подавшем весть из осажденного города и об обмене дарами между полководцами враждующих сторон. Об этом свидетельствует слабая сюжетная связь между действиями обоих героев, и смена по ходу действия одного из них другим как главного лица в разворачивающемся событии. Очевидно второе сказание воспроизведено в «Повести временных лет» не полностью, поскольку его смысл должен был раскрыться в истолковании даров (ср. обмен дарами между скифами и персами у Геродота), хотя перед нами возможна и просто зарисовка, отражающая культуры противостоящих народов.

Под 971-972 гг. в «Повести временных лет» рассказывается, что печенеги устроили у Днепровских порогов засаду на возвращавшегося из Болгарии Святослава, и печенежский князь Куря, убив русского князя, «во лбЬ его съдЬлаша чашю, оковавше лобъ его».27 Здесь в достаточно лаконичный рассказ введена лишь одна яркая поэтическая деталь - чаша из черепа побежденного врага. Однако в других источниках не отразился этот запоминающийся печенежский обычай. В то же время, подобный обычай сохранился в рассказе Геродота о скифах, а археологическое подтверждение его существования было найдено на Бельском городище.28 Знания же об этом обычае древнерусский летописец почерпнул не из текста «Истории» Геродота, а, скорее всего, из пересказа ее отдельных фрагментов и перенес реалии, поразившие его воображение, на печенегов.

Следующее сказание уже передано в «Повести временных лет» более целостно: «В лЬто 6500. Пришедшю бо ему (Владимиру) с войны хорватьскыя, и ее печенЬзи придоша по оной сторонЬ от Сулы. Володимеръ же поиде противу имъ, и срете я на Трубежи на бродЬ, кде нынЬ Переяславль». Печенежский князь предложил Владимиру: «Выпусти ты свой мужь, а я свой, да ся борета. Да аще твой мужь ударить моимь, да не воюемъ за три лЬта; аще ли нашь мужь ударить, да воюемъ за три лЬта». Не имея достойного поединщика «поча тужити Володимеръ», но «приде единъ старъ мужь ко князю», и предложил в качестве противника печенежскому богатырю своего сына, который остался дома, но был так силен, что мог «преторже череви рукама». По предложению юного силача его подвергают испытанию - он вырывает кусок из тела разъяренного быка. Перед поединком печенег, «бЬ бо превеликъ зЬло и страшенъ», посмеялся над русским - «бЬ бо середний тЬлом», но в поединке он был задушен руками. После чего печенеги обратились в бегство, а на месте поединка основан город Переяславль.

Все в этом рассказе «Повести временных лет» свидетельствует о фольклорном происхождении сказания. Призванное объяснить название города («зане перея славу»), упомянутого однако за 85 лет до описываемых событий, оно выступает как топонимическая легенда. Но в нем отчетливо видны черты самостоятельного эпического сказания: появление вражеского предводителя со большим войском и вызов на поединок; отсутствие с нашей стороны достойного соперника и внешапное его появление, удивительное испытание силы героя, победа над врагом, достигнутая голыми руками, разгром и бегство вражеского войска в результате гибели печенежского великана. Причем, как и в былине, герой выходит из иной, не дружинной, социальной среды (кожемяка), он меньше своего соперника и, в отличии от своих братьев, первоначально не принимает участия в походе (что сближает это сказание с историей Давида и Голиафа), а его победа над противником («И ястася, и поча-ша крЬпко держати, и удави печенЬзина в руку до смерти. И удари имь о землю») напоминает победу Геракла над Антеем.То, что сказание бытовало как самостоятельное устное произведение можно видеть из эволюции имени героя в летописях, относящихся к различным эпохам. Так в Рад-зивиловской и Московско-Академической летописях, отразивших Владимирский свод 1206 г.,фраза о наименовании города «зане перея славу отроко тъ» преобрела вид «зане Переяславъ отроку тому имя», а Никоновская летопись и Степенная книга XVI в. уже называют героя «Ян Усмош-вец»,34 отражая в прозвище его ремесло кожевника. Никоновская летопись под 1001, 1004 гг. приводит дополнительные, явно фольклорные, известия о Яне Усмошвеце, помогавшем Алеше Поповичу в борьбе с печенегами.35 Сказания об этом богатыре сохранялись в русском фольклоре и в XIXв.

Устное происхождение имеет и сказание о белгородском киселе, помещенная в летописи под 997г. «УвЬдЬша печенЬзи, яко князя нЬту, и придоша и сташа около БЬлагорода. И не дадяху вылЬсти из города, и бысть гладъ великъ в городЬ, и не бЬ лзЬ Володимеру помочи, не бЬ бо вой у него, печенЬгъ же множьство много». Горожане на вече решили сдаться печенегом, но один старец, не присутствовавший на вече, воспротивился этому. По его совету старейшины градские собрали «по горсти овса, или пшеницЬ, ли отрубъ», «и повелЬ женамъ створити цЬжь, в немь же варять кисель, и повелЬ ископати колодязь, и вставити тамо кадь, и нальяти цЬжа кадь. И повелЬ другый колодязь ископати, и вставити тамо кадь, и повелЬ искати меду». Утром же в город были приглашены печенеги, которым показали и дали отведать «кормлю от землЬ». Взявши цежу для варки киселя и медовую сыту печенежские послы отправились к своим князьям, которые, поверив в невозможность уморить голодом белгородцев, сняли осаду.

Фольклорное происхождение этого сказания также вполне очевидно. В нем развита тема мудрого совета старца, спасающего людей в момент голода. В отличие от развития этого сюжета в сказке, голод в былине о белгородском киселе вызван не природными причинами, а вражеской осадой. Поэтому выход из данного затруднения заключается не в использовании неучтенных остатков зерна, а в обмане противника. Однако перекличка между сказкой и былиной хорошо прослеживается в том, что кисель, с помощью которого обманули печенегов, был сварен из последнего «по горсти» собранного зерна. Главной темой былины о белгородском киселе стала тема испытание хитрости и ума противоборствующих сторон. Фольклорность этого подтверждает некоторая условность обмана, легкость с которой печенеги верят в реальность того, что цежу и сыту белгородцы черпают из колодца.

Когда же возникли сказания о борьбе русских людей с печенегами. Эти фольклорные памятники, в зависимости от времени записи, можно разделить на две группы, причем тексты, входящие в различные группы, отличаются не только временем своего бытования, но и временем, в котором разворачивается действие, а также характером, что, возможно, является еще одним доводом в пользу их разновременности.

Сказание о подвиге киевлянина и сведение об изготовлении печенежским князем Курей чаши из черепа Святослава были включены в состав Начального свода 1093 г., нашедшего свое отражение как в «Повести временных лет», так и в «Новгородской первой летописи». Запись фольклорных памятников отражает их состояние на момент фиксации, и, следовательно, в конце XI в. существовали только эти предания, обращающие внимание не столько на само событие, сколько на отдельные бытовые подробности, развернутых же повествований (былин о кожемяке и о киселе) еще не было. События в этих преданиях привязаны к более далекому от рассказчика периоду - к правлению князя Святослава Игоревича. При этом самом сюжете нет никаких преувеличений (силы героя или наивности его противников).

Характерно, что древнерусское сказание о чаше, изготовленной печенежским князем Курей из черепа Святослава, получило свое развитие в XV в. В созданной в 1472 г. Ермолинской летописи уже есть такая подробность: князь Куря не просто «во лбЬ его съдЬлаша чашю, оковавше лобъ его», но оставил на ней надпись «чюжихъ ища, своя погуби».Схожим оказывается текст надписи, воспроизводимый и в своде 1497 г., и в Уваровской и Софийской летописями: «чюжихъ желая, своя погуби»,«чюжихъ паче силы желая, и своя си погуби за премногую его несытость».Это дополнение отражает именно устное предание, поскольку текст надписи разные летописи передают по разному. К тому же в надписи явно слышится перефразировка упреков киевлян, адресованных Святославу в 968 г.: «Ты, княже, чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабивъ».

Д.С. Лихачев считал, что эта вставка в рассказ о чаше была сделана еще в XI-XII вв. Основанием для такого заключения ему послужила фраза, продолжающая сообщение о надписи на чаше, в сборнике Российской национальной библиотеки (F. IV. 214, летопись, сходная с Тверской): «И есть чаша сия и доныне хранима въ казнахъ князей печенЬзкихъ, пиаху же из нея князи со княгинею въ чер-тозЬ егда поимаются, глаголюще сице: каковъ был сий человек, его же лобъ есть, таковъ буди и ро-дившея от насъ. Тако же и прочиихъ вои его лъбы изоковаша сребромъ и держаху у себе, пиюще з нихъ». Это, по мнению исследователя, может служить как подтверждением реальности существования чаши, так и указанием на появление сведений о ней до XII в., поскольку последние упоминания печенегов в русской летописи относятся к 1169 г.

Однако внимательное рассмотрение этого отрывка из сборника F.IV.214 позволяет усомниться в справедливости вывода Д.С. Лихачева. Его автор явно не представляет, что печенеги были кочевым народом и не имели чертогов. Едва ли современник мог не знать такую подробность. К тому же слово «казна» представляется достаточно поздним. В летописях рубежа XV-XVI вв. оно впервые употреблено при описании событий 1281 г.Летописный свод конца XV в. впервые упоминает это слово под 1298 г., а производное от него «казначЬи» - под 1154 г. Но слова «казна» нет в Лаврен-тьевской летописи 1377 г. Упоминание о изготовлении многих чаш из черепов воинов, погибших вместе с князем Святославом, еще более сближает этот отрывок с рассказом Геродота о скифских обычаях: «С головами же врагов (но не всех, а самых лютых) они поступают так. Сначала отпиливают черепа до бровей и вычищают. Бедняк обтягивает череп только снаружи сыромятной воловьей кожей... Богатые же люди сперва обтягивают череп снаружи сыромятной кожей, а затем еще покрывают внутри позолотой и употребляют вместо чаши. Так скифы поступают даже с черепами своих родственников... При посещении уважаемых гостей хозяин выставляет такие черепа и напоминает гостям, что эти родственники были его врагами и что он их одолел». В рассказе Геродота чаши изготавливаются из черепов далеко не каждого убитого врага, а только самых лютых или находившихся в родстве с победителем, и, следовательно, им т.о. оказывается своеобразная честь, что не совместимо с надписью, якобы сделанной на чаше князя Кури, в которой содержится явный укор Святославу. Поэтому можно предполагать, что и дополнения к рассказу о гибели Святослава в сборнике F.IV.214 появилось позднее. К тому же, как уже сказано, упоминания о надписи на чаше появляются в летописях лишь с XV в. Развитие предания о чаше князя Кури в русских летописях XV-XVI вв. лишний раз подтверждает его фольклорное начало.

К устным преданиям, вошедшим в «Повесть временных лет» уже в начале XII в., относятся сказание о поединке киевского кожемяки с печенежским богатырем и сказание о белгородском киселе. Эти былины в конце XI в. еще не существовали, поскольку они не попали в Начальный свод 10931095 гг. Характерно, что оба эти предания приурочены ко времени княжения святого Владимира.

Какими же предстают печенеги в древних памятниках русского фольклора? Как и последующих русских былинах они оказываются наивны, легко попадаются на уловки. Однако в рассказах «Повести временных лет», имеющих фольклорное происхождение, нет ярко выраженного неприятия печенегов. Даже такая жутковатая подробность, как изготовление чаши из черепа побежденного князя Святослава, не несет в себе негативного отношения к ним, а выступает просто как яркая запоминающаяся деталь. Не случайно развитие этого предания пошло не по пути обличения жестокости печенегов, а по пути наглядного выражения упрека князю-завоевателю. Многочисленность печенегов не привлекла внимание создателей преданий, поскольку ни в рассказе об осаде Киева в 968 г., ни в рассказе о чаше князя Кури нет упоминаний о численности печенегов. В то же время в пересказе былин о поединке юного кожемяки с печенегом подчеркивается, что русский богатырь «бп бо середний тплом», а его противник «бп бо превеликъ зпло и страшенъ». В пересказе же сказания о белгородском киселе отмечается, что «не бп лзп Володимеру помочи, не бп бо вой у него, печенпгъ же множьство много».48 Таким образом, можно предположить, что устойчивое в русском фольклоре представление о многочисленности врагов стало появляться лишь с XII в. Хвастовство противника, пришедшего с войной на Русскую землю, также не было характерно для ранних памятников устного народного творчества, поскольку в предании о подвиге киевлянина печенежский князь с должными опаской и уважением относится к воеводе Претичу, а в былине о кожемяке эта тема лишь намечена, упоминанием того, что печенег посмеялся над соперником.

Показательно, что в «Повести временных лет» практически нет отголосков фольклорных сказаний о половцах, кочевавших во времена составления этой летописи в южнорусских степях. И хотя печенеги еще жили вблизи русских границ, их набеги воспринимались уже как прошлое и могли быть подвергнуты эпическому осмыслению. Именно это обстоятельство позволяло авторам сказаний допускать неточности, обозначив как первое появление печенегов у Киева в 968 г. и перенеся на 85 лет год основания Переяславля. Показательно, что авторы Начального свода использовал предания, относившие описываемые события к 968-972 гг., а автор «Повести временных лет» дополнил Начальный свод былинами, относившими время действия к 992-997 гг. И в том и в другом случае авторы оказались удалены от времени описываемых событий на 120-125 лет, т.е. на четыре поколения. Пока трудно сказать, случайна ли такая устойчивая хронологическая дистанция, но нельзя не обратить внимание на эту особенность в ранних памятниках русского фольклора.

Достаточно точно определяется и тот социальный слой, в котором бытовали фольклорные произведения, попавшие на страницы русской летописи. Безусловно, эти сказания исполнялись в дружинной среде. Но это не значит, что они не могли проникать и в простонародную среду. Не случайно одним из первых героев русской былины стал кожемяка, что еще раз подтверждает высокий статус ремесленника в Древней Руси.

Сложность Повести временных лет в том, что она содержит в своем составе различные жанры и подчиняет их себе (и летописные повести и документы). Значительную часть занимают фольклорные жанры.

Фольклор формируется еще до письменности. Это источник для летописцев (легенды, придания, пословицы, поговорки) Формирование их происходит еще в древности.

Народная память- единственный архив народного творчества.

Вопросы влияния литературы на фольклор и наоборот: Адрианова- Перетц.

Это проблема двух художественны методов, двух мировоззрений. Большинство писателей испытывали влияние христианства. Возникают иные герои и иные идеалы, чем были раньше. Писатель и народный поэт не всегда сходятся в оценке написанного. Герой эпоса побеждает за счет своих определенных качеств.

2 формы повествования 11 века, сближение литературы с фольклором - 1) перенесение в литературу фольклорных сюжетов и мотивов, изобразительных средств, без изменения их идейной сущности.

2) освоение литературой художественного метода народной поэзии.

Повесть временных лет складывается постепенно! И передает народную точку зрения. Постепенно кругозор летописцев становится шире. Идеал- былое единство Руси.

9-10 век: чем больше отдалена эпоха от летописца, тем большее привлечение народного творчества.

1))))-Обрядовый фольклор.

Одна из форм- мифы: 1071 г. Волхвы рассказывают Яну Ушатичу оч много, например, о сотворении мира (бог мылся в бани, уронил на землю мыло и т.д.)

Летописцы были монахами.

2)))Заговорно- заклинательные. Например, плач Ярославны- поэтическое переосмысление заговора.

Погребальные притчи в летописях связаны с язычеством. – индивидуальные-О Васильке Теребовольском

Коллективные- об Олеге.

Летописный текст проникнут идеей государственности.

3))))))) Поговорки и загадки. Классификация пословиц: 1) историч. 2) военные 3) политические 4) бытовые.

Присутствует момент сказочности в 4 местях Ольги. Постепенное уменьшение сказочного элемента. Появление патриотизма! А масти Ольги- переходный тип повествования. Пристутствует диалог! Он имеет фольклорное происхождение, показана разница между фльклорным и письменным диалогом.

Загадка используется в качестве тайного языка!

В мести Ольги есть много иносказаний. Воины не догадываются ни о чем. Момнет обмана есть- приписывание к сказке.

Ольга имитирует свадебную обрядность. Ольга сама приводит свои загадки в исполнение (приказывает ладью кинуть в яму)

4))) Легенды и придания. В преданиях есть возможность подтвердить верность рассказов.

Существует спор- могут ли дружинные песни быть источником летописи. Чем больше присутствует художественности- тем меньше обратит внимание на них летописец. Точно определить форму народного предания невозможно!

Предания как- бы стоят на грани- это исторические обобщения. Более поздние исторические предание уже имеют сюжет. Легенды связаны с городами, могильниками, селами.

5))) Диалог из фольклора пришел в летопись. Вся устная практика переходит в летопись. Диалог легко представимый, драматичный. Диалог в 3 метсях Ольги присутствует.

Важное отличие- нет метафорического языка. Присутствует момент элемент ретордации.

6))) Былины. Предания 922 г. Как пришли на Русь печенеги несет на себе печать подлинной народной идеологии.

Летопись «Повесть временных лет».

«Сказание о Кожемяке», «Сказание о белгородском киселе»

В летописях ученые монахи сообщали о тех событиях, которые происходили в тот или иной год.

Хождения описывали различные путешествия и приключения в иных землях. Например, «Хождение Богородицы по мукам».

В житиях описывалась жизнь святых людей.

Поучение рассказывает о неких правилах, которые хотел донести до читателей автор.

Продолжим знакомство с древнерусской литературой, её самобытностью и патриотической направленностью на примере двух преданий из этой летописи «Сказание о Кожемяке» и «Сказание о белгородском киселе».

Изучение этих произведений поможет понять исторические события того времени, а также рассмотрим, как в древнерусских преданиях отображались качества идеального народного героя.

Сказания о Кожемяке и о белгородском киселе представляют законченные сюжетные повествования.

Кульминацией сказаний являются поединки: в первом - единоборство физическое, во втором - борьба ума и находчивости с глупостью.

Сюжет «Сказания о Кожемяке» близок сюжетам героических народных былин, а «Сказание о белгородском киселе» - народным сказкам.

Не только князья, но и простые люди славятся в летописи «Повесть временных лет».

В «Сказании о Кожемяке» оживают под пером летописца события далеких лет.

В предании говорится, что князь Владимир только возвратился с войны, когда на Русь напали печенеги. На берегу реки ТрубЕж у брода стоял Владимир на одной стороне, а печенеги на другой, и «не решались ни наши перейти на ту сторону, ни те на нашу» .

И предложил печенежский князь Владимиру:

«Выпусти ты своего воина, а я - своего, пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года, если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года».

И послал Владимир глашатаев со словами:

«Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?», но никого не нашлось.

Печенеги же привели своего мужа. Как говорит летописец, он был очень «велик и страшен».

В сказании повествуется, как вызванные на единоборство воины князя Владимира тщЕтно искали поединщика, который смог бы противостоять печенежскому богатырю. Видя, что достойного противника печенежскому воину не находится, начал « тужить » Владимир. Наконец, объявился некий « старый муж » и рассказал Владимиру о своём оставшемся дома меньшом сыне, неказистом на вид, но очень сильном.

Приведенный к князю юноша просит предварительно испытать его и вырывает у разъяренного быка бок с кожей.

Это был Никита Кожемяка.

«И увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста».

Летописец рассказывает, как «схватились они и начали крепко жать друг друга, и удавил юноша печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. Раздался крик, и печенеги побежали, а русские погнались за ними и прогнали их».

Ремесленник-кожемяка спасает Русь от набега печенегов. Он совершает подвиг, на который не был способен никто из дружинников князя Владимира.

Летописец прославляет величие простого русского человека-труженика, его любовь к родной земле. Русский юноша на первый взгляд ничем не примечателен, но в нём воплощена могучая сила, которой обладает русский народ, защищающий свою землю от внешних врагов.

В рассказе о юноше-кожемяке много былинного: бой начинается с поединка, две силы противопоставлены друг другу, образ вражеского поединщика создается средствами гиперболизации, враг страшен и велик, значение русского героя сознательно преуменьшено.

«Сказание о белгородском киселе» - это типичный народный рассказ о победе над врагом хитростью. Белгородцы по совету одного старца налили в колодец кисель и тем убедили осаждающих их печенегов, что их кормит сама земля.

Прежде поясним некоторые слова:

вече, печенеги, корчага, восвояси.

Вече - это собрание горожан, на котором они решали важнейшие вопросы организации жизни города.

Печенеги - это объединенные тюркские и другие племена, проживавшие в VII – IX веке в заволжских степях.

Печенеги занимались скотоводством и вели кочевой образ жизни. Они часто совершали набеги на Русь и только в 1036 году были разбиты киевским князем Ярославом Мудрым.

Корчага - небольшой глиняный сосуд.

Восвояси означает вернуться к себе домой.

Содержание сказания напоминает сказку, но и сам летописец, и читатели не сомневаются в реальности описываемого события.

Подошли печенеги к Белгороду и « не давали выйти из города, и был в городе сильный голод... И затянулась осада города ».

Отчаявшиеся люди уже решили сдаться печенегам.

«И собрали вече в городе, и сказали: «Разве лучше нам так умереть? - сдадимся печенегам - кого пусть оставят в живых, а кого умертвят; всё равно помираем уже от голода».

Один старец посоветовал людям не сдаваться врагу, а «собрать хоть по горсти овса, пшеницы или отрубей. Они же радостно пошли и собрали. И повелели женщинам сделать болтушку, затем выкопали колодец, поставили в него корчагу, и налили её болтушкой».

На следующий день они привели печенегов и убедили их, что белгородцев кормит сама земля.

«Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то, что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли, - сказали горожане».

И враги ушли от города восвояси.

Здесь русский летописец прославляет мудрость и находчивость народа.

Почему жители города хотели сдаться?

Они осознавали, что могут все умереть от голода и поэтому хотели спасти хоть кого-нибудь.

Также они понимали, что сдаться врагу - это большой позор, и готовы были использовать любую ситуацию, чтобы сохранить свою честь и не покрыть позором имя города.

Именно поэтому они доверились старцу.

Как можно объяснить фразу «Мы имеем питание от земли» ?

Кроме прямого значения, о получении пищи от земли, что дало горожанам возможность спастись, фраза имеет глубокий смысл: наша земля нас питает силой, она нас защищает. Такой народ непобедим.

А пословица «Хитрость силу берёт» очень точно формулирует основную мысль сказания.

Оба сказания замечательны тем, что в них действует герой - простой русский человек, освобождающий русскую землю от врагов.

Сказания пропитаны любовью к родине. Они вызывают патриотические чувства, дают знание своего прошлого, своей страны, родной истории.

По мнению Дмитрия Сергеевича Лихачёва:

«Чем яснее мы видим прошлое, тем чётче прозреваем будущее. Корни современности глубоко уходят в родную почву».

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Русская летопись. «Повесть временных лет». «Сказание о белгородском киселе ». К урокам литературы. Колотухина Е.В.

Какое произведение древнерусской литературы мы изучали? В чём заключался подвиг отрока- киевлянина?

Древнерусская литература. Что включает в себя понятие древнерусская литература? Какие жанры характерны для древнерусской литературы?

Летопись Что такое летопись? Почему она так названа? Кто наиболее известный автор русских летописей? С каким летописным сводом вы знакомы? О чём он повествует?

Эпиграф к уроку Всякий народ не без племени-роду, и свитки летописаний деянья его сохраняют. Н. Гусовский

В. Васнецов «Нестор - летописец» Детали портрета летописца. Детали интерьера. Первые строки его писания: «Се повесть временных лет…»

«Повесть временных лет» «Повесть временных лет» составлена около 1113 г. Составил её монах Киево - Печерского монастыря Нестор. «Повесть…» - плод творчества нескольких поколений летописцев (переписал и отчасти переработал «Повесть…» монах Сильвестр).

Проверка д/з План статьи «Древнерусская литература» Особенности древнерусской литературы». Образ автора древнерусской литературы. Известные имена писателей древнерусской литературы. Появление новых редакций древнерусских книг. Тест по изученному материалу.

«Сказание о белгородском киселе» 997 год. Смекалка и хитрость русичей спасают их от гибели от рук самонадеянных и упорных печенегов.

Словарная работа Вече - собрание горожан в древней Руси для обсуждения государственных и общественных дел. Сыта - разбавленный водой мёд. Кадь – кадушка. Латки - посуда типа горшка. Корчага - большой глиняный горшок или чугун.

Анализ «Сказания…» О каком историческом событии идёт речь? Как начинается и чем завершается сказание? Как удалось спасти город и его жителей? Какие наставления содержит «Сказание о белгородском киселе»?

Пересказ близко к тексту

Итоги урока Вставьте пропущенные слова: «Повесть … лет» составлена около … года монахом Киево - Печерского монастыря … . Жанр произведения- … . В основу её вошли … о земле русской. «Сказание о … киселе» повествует о том, как … осадили город … . Только … и … русских людей спасли их от неминуемой смерти.

Домашнее задание Выразительное чтение «Сказания о белгородском киселе» или найти и выписать рецепт киселя. Прочитать статью «Русская басня», ответить на вопросы и выполнить задания рубрики «Проверьте себя»

Использованные материалы: А.Н. Замышляева. Литература. 6 кл. - Волгоград, 2014. Н.В. Егорова. Поурочные разработки по литературе. 6 кл.- М.: ВАКО, 2014. И.Л. Челышева. Литература. 6 кл. – Р.-на-Дону: Феникс, 2015.

Предварительный просмотр:

6 кл.

Тест по теме: «Древнерусская литература».

1. К какому жанру литературы относится «Повесть временных лет»?

а) житие; б) повесть; в) летопись.

1. Когда началось летописание на Руси?

а) в 9 веке; б) в 18 веке; в) в 11 веке.

1. Кто автор «Повести временных лет»?

а) Нестор; б) Мефодий; в) Кирилл.

1. Почему летописец начинал летопись «от сотворения мира»?

б) чтобы рассказать интересную историю, похожую на сказку;

в) чтобы передать опыт прошлого.

1. Что такое летопись?

а) редкая старинная книга;

б) один из основных жанров древнерусской литературы;

в) лиро- эпический жанр народной поэзии.

1. С какого времени начинается рассказ в летописи?

а) с библейских времён;

б) с описания ныне живущего князя;

в) с описываемого исторического события.

1. Почему «Повесть временных лет» является памятником древнерусской литературы?

а) она написана в давние времена;

б) это очень редкая книга;

в) это книга, в которой отражено мировоззрение древнерусского человека.

Ответы:

1-в, 2-в, 3-а, 4-а, 5-б, 6-а, 7-в.

Предварительный просмотр:

Карточка 1.

Вставьте пропущенные слова:

Повесть временных лет. Сказание о белгородском киселе.

Карточка 2.

Вставьте пропущенные слова:

«Повесть ______________ лет» составлена около _____ года монахом Киево - Печерского монастыря ____________ . Жанр произведения- ____________ . В основу её вошли ______________ о земле русской. «Сказание о ________________________ киселе» повествует о том, как _______________ осадили город ________________ . Только _________ и _______________ русских людей спасли их от неминуемой смерти.

Повесть временных лет. Сказание о белгородском киселе.

Карточка 3.

Вставьте пропущенные слова:

«Повесть ______________ лет» составлена около _____ года монахом Киево - Печерского монастыря ____________ . Жанр произведения- ____________ . В основу её вошли ______________ о земле русской. «Сказание о ________________________ киселе» повествует о том, как _______________ осадили город ________________ . Только _________ и _______________ русских людей спасли их от неминуемой смерти.

Итак, в течение XI в. на Руси складываются основные литературные жанры и появляются первые оригинальные произведения. Жанровая система древнерусской литературы иерархична. К наиболее высоким жанрам принадлежит церковная литература _ Евангелия, тексты Священного писания, творения отцов церкви; затем следуют жития , торжественные слова, поучения , хождения. Светские исторические повести, предания и сказания в сознании древнерусского книжника были не столь "полезны", следовательно, представляли меньшую ценность по сравнению с жанрами церковной и поучительной литературы. Особое место среди светских жанров занимала летопись , включавшая в свой состав самые различные жанры _ сказание, воинскую повесть, поучение и просто погодную документальную запись.

Жанр летописи _ один из первых, важнейших жанров возникающей древнерусской литературы и, быть может, самый оригинальный из них. Византийским аналогом летописи являются хроники _ сочинения, знакомящие читателя со всемирной историей в ее средневековом понимании _ от библейского мифа о сотворении мира до правления византийских императоров. Летопись _ не только жанр древнерусской словесности, она одновременно является памятником исторической мысли. Название "летопись" отражает форму повествования: оно ведется по годам, в хронологической последовательности (рассказ о событиях каждого года начинается словами "в лето…" - т.е. "в год"). Подобной формы летописания не было ни в византийской, ни в южнославянской литературах. Летопись обязана своим происхождением не только византийским хроникам, но и устному народному творчеству языческих времен _ слишком много в ней отголосков старинных преданий, сказок, легенд, пословиц и поговорок, заговоров и заклинаний. Из всех жанров древнерусской литературы текст летописи является наименее устойчивым. Летописи дошли до нас в составе многочисленных сводов: летописцы соединяли в текстах труды своих предшественников, давали им новую интерпретацию, свое истолкование исторических событий, а оно было далеко не беспристрастным и зависело от политической конъюнктуры времени.

Отсюда такое большое количество редакций и списков летописей, поэтому -то летописи и представляют собой своды весьма разнородных в жанровом и стилистическом отношении материалов. Однако летопись не является аморфным жанровым образованием. Сложные и противоречивые исторические события, сражения, явление природы _ все это рассматривается летописцем под одним углом _ с точки зрения вечности, как осуществление единой божьей воли. Сам хронологический принцип изложения материала в летописи создавал представление об истории как о непрерывной последовательности событий и позволял автору включать в свой труд разнообразный по характеру и жанровым особенностям материал. Благодаря этому в летописи сглаживались стилистические особенности различных жанров, вырабатывался некий усредненный стиль. Летописи недаром имеют первостепенное значение для исследователей истории древнерусского литературного языка.

Первые начальные своды русской летописи до нас не дошли. Известный русский ученый А.А. Шахматов предполагал, что они были составлены в 1039 г. в Киеве и в 1050 г. в Новгороде. Это только гипотеза. А реально дошедший до нас свод, который впоследствии включали почти все летописные своды XIV _ XVII вв., относится к 1111-1118 г. и носит название "Повесть временных лет". По мнению большинства исследователей, он составлен иноком Киево-Печерского монастыря Нестором на основе не дошедших до нас начальных сводов XI в. "Повесть временных лет", как полагают ученые, существовала в трех редакциях, до нас дошли из них только вторая _ в составе Лаврентьевской летописи (XIV в.) и третья _ в составе Ипатьевской летописи (XV в.). В Лаврентьевской летописи труд Нестора озаглавлен так: "Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть". Нестор начинает свой рассказ с библейской легенды о всемирном потопе и о разделении земли между сыновьями Ноя, перечисляя земли, доставшиеся каждому из них. Этот рассказ наш летописец заимствовал из переводной византийской хроники Георгия Амартола. Разумеется, там не упоминалась Русская земля, но Нестор искусно ввел славянские народы в контекст мировой истории. Славяне и Русь утверждаются как равные среди равных народов, и история Руси включается в общемировой исторический поток. Такова высокая точка зрения древнерусского летописца. "Повесть временных лет" - это не просто описание первых веков существования Руси, это рассказ о началах русской государственности и культуры.

Но "Повесть временных лет" - это не только памятник историографии, но и выдающийся литературный памятник, в котором простая информация о рождении и смерти князей, о солнечном затмении и т.д. сосуществует с развернутыми сюжетными рассказами. И здесь летописец на информирует читателя, а подробно повествует, рассказывает, рисует картины происходящих событий. Особое место в "Повести временных лет" занимают рассказы, восходящие к устным историческим преданиям. Это рассказы о первых князьях _ о вещем Олеге, о походе Игоря к древлянам за данью, о жестокой мести за его смерть княгини Ольги, о храбром князе-язычнике Святославе, который сражался "аки барс" и предупреждал своих врагов: "иду на вы". Но чем ближе летописец к современности, тем конкретнее и жестче становится его рассказ. Лаконичное повествование сменяется подробным, диалогизированным _ летописец хочет максимального приблизить читателя к описываемым событиям, заставить его задуматься над происходящим. Таков рассказ об ослеплении князя Василька Требовольского, ставшего жертвой княжеских междусобиц. Здесь летописец отступает от канона, от обычного бесстрастного эпического повествования _ ему важно показать, что история хоть и предопределена свыше, но человек свободен в выборе своих поступков, свободен в выборе добра и зла.

Многие летописи включали в свой состав воинские повести _ исторические повести, изображающие военные сражения и подвиги князей. В основе воинской повести, как правило, лежало реальное военно-историческое событие, его центральный герой являлся реальной исторической личностью. Он изображался в виде идеального воина, во всем подобного персонажам русских былин. Поэтический стиль воинских повестей сочетал книжные традиции и черты народного эпоса. Сюжет и композиция воинской повести следовали традиционной схеме: сбор войска, выступление в поход, подготовка к бою, бой и его развязка. Ситуации воинской повести описывались с помощью традиционных стилистических формул: поле боя "покрыто множеством воинов", "быть сеча зла, яка же не была в Руси" и т.д. Поэтика воинской повести впервые стала складываться в летописном рассказе о мести Ярослава Мудрого Святополку Окаянному, входящем в состав "Повести временных лет". Расцвет этого жанра приходится на более позднее время, когда возникли произведения, непосредственно отражающие события татаро-монгольского нашествия _ летописные повести конца XIII в. "Повесть о битве на реке Калке", "Повесть о разорении Рязани Батыем". Последняя повесть близка по своей поэтике к "Слову о полку Игореве" и является шедевром этого жанра в древнерусской литературе.

Необходимо отметить, что термин "повесть" в древнерусской литературе имел совсем иное значение, чем в наше время. В новой литературе "повесть" - это эпический жанр среднего размера. В литературе древнерусской слово "повесть" применялось к произведениям самого различного рода. Повесть _ это произведение, которое повествует, рассказывает о чем-то. С этой точки зрения "повестью" может быть летопись ("Повесть временных лет") и новелла (какой являются "Повесть о бражнике" и "Повесть о Фроле Скобееве", произведения XVII в.). "Слово о полку Игореве" его безымянный автор тоже именует "повестью", но только "трудной" - т.е. горестной, печальной.

Одним из самых популярных жанров в древнерусской литературе церковного характера является агиографический жанр. Он включал в себя две разновидности _ житие и патерик. Патерик _ это сборник коротких назидательных рассказов из жизни монахов, обычно он формировался в течение нескольких веков, постоянно пополняясь новыми рассказами и легендами. Самый популярный на Руси Киево-Печерский патерик начал формироваться в XIII в. Жития святых представляли собой жизнеописание людей, канонизированных церковью. Следует отличать подобные жизнеописания от биографического жанра, распространенного в новой литературе, где так важна документальная точность. В житии требуется совсем другое _ здесь важно нарисовать идеал _ то, каким должен быть человек; житийный герой является объектом для подражания, дает нравственный урок читателю. Жанр агиографии занимает в средневековой литературе такое же место, какое занимает икона в изобразительном искусстве средневековья. Агиограф, как и иконописец, в описании жизни святого должен точно следовать жанровому канону, традиции, выработанной в течение многих столетий в христианской литературе. Каноническая структура жития и основные принципы изображения житийного героя выработались в Византии еще в VIII _ IX вв. и были полностью перенесены на древнерусскую почву. Агиограф в начале повествования о жизни своего героя непременно сообщает, что он произошел от "благочестивых родителей", что в детстве он выделялся среди сверстников смирением, послушанием, любовью к книгам; в юности начинается его подвижнеческая жизнь (в монастыре или пустынном уединении), при этом автор обязательно расскажет о борьбе святого с бесами, которые преследуют его, о чудесах, которые творит святой. Завершается житие картиной благочестивой смерти святого, а за ней обязательно следует краткая похвала.

Одним из первых оригинальных древнерусских житий является "Житие Феодосия Печерского", составленное иноком Киево-Печерского монастыря Нестором в XI в. Внешне Нестор следует канонической житийной схеме, произведение имеет трехчастную композицию: детство святого _ жизнь в монастыре _ похвала. В то же самое время это произведение очень характерно для того понимания святости, которое сложилось в Киевской Руси на самой заре ее существования. Феодосий Печерский подает пример не только своей добродетельной жизнью. В первую очередь он выступает как подвижник и строитель русской культуры.

В качестве идеального героя Нестор выбирает незаурядного писателя, основоположника Киево-Печерского монастыря, ставшего в XI -_XIII вв. настоящим оплотом книжной культуры Киевской Руси. Нестор даже сообщает о попытках Феодосия вмешаться в политическую жизнь Киева: Феодосий выступает с гневным обличением киевского князя Святослава Ярославича, осуждая политику раздоров и распрей. Так в этом, казалось бы, столь далеком от реальной жизни церковном жанре проступает главная тема литературы Киевской Руси: Русская земля и ее судьбы. Нестор воплотил в своем произведении идеал общественного и нравственного служения инока людям.

В XI в. возник и другой тип жития _ жития княжеского. Его первыми героями стали братья Ярослава Мудрого Борис и Глеб, убитые в междоусобице их старшим братом Святополком, впоследствии прозванным Окаянным. Добиваясь от византийской церкви канонизации своих братьев, Ярослав преследовал тройную цель: увенчать ореолом святости княжескую власть, усилить позицию русской церковной самостоятельности и резко осудить братоубийственные раздоры. Борис и Глеб стали первыми русскими святыми; это было торжество национальной политики Ярослава, добивающегося религиозной и политической самостоятельности Руси.

С культом Бориса и Глеба связаны два памятника житийной литературы. Одно из них _ "Чтение о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба", составленное Нестором, следует традиционному житийному канону. Видимо, именно по этой причине оно не удовлетворило Ярослава. Необходимо было создать памятник, который резко отличался бы от обычной византийской формы. По такому пути пошел анонимный автор "Сказания о Борисе и Глебе". Он представил в своем произведении всего лишь один эпизод из жизни братьев _ их злодейское убийство. Описывая его, автор старался передать психологическое состояние своих героев. Конечно, этот психологизм очень условен: ведь ни один человек перед смертью не способен произнести столь длительные и красноречивые монологи. Но именно подобное красноречие, использующее и риторические фигуры ораторской прозы, и поэтические формулы народной причети, придавало произведению лирическую проникновенность. "Не дейте мене, не дейте!" - совсем по-детски просит юный Глеб своих убийц _ "Не порежьте лозы, не до конца возросшей, плода не имеющей".

Об очень высокой культуре книжного слова в Киевской Руси говорит расцвет в древнерусской литературе этого периода ораторской прозы. Здесь, несомненно, сказалось благотворное влияние утонченной византийской книжности, унаследовавшей неиссякаемое богатство эллинской риторической прозы.

В ораторской прозе Древней Руси традиционно выделяют два стиля: красноречие дидактическое, или учительское, и красноречие панегерическое, или торжественное. Стиль дидактического красноречия обычно реализовался в жанре поучения . Они были невелики по объему, часто лишены каких-либо риторических украшений, писались или произносились на живом разговорном древнерусском языке. Преследуя цели морального наставления, поучение сроилось просто и безыскусно, содержало требования скромности, заботы о родителях, детях, семье и т.д. Поучения такого рода представлены в творчестве Феодосия Печерского. К этой же традиции примыкает и знаменитое "Поучение" Владимира Мономаха, но о нем речь будет идти ниже.

Торжественное красноречие было приурочено к знаменательным датам церковной и светской истории. Оно было обращено к образованным людям, искушенным в книжной премудрости, и реализовывалось в многочисленных "словах", отличавшихся живописным и витийственным стилем. Самым ранним из них и самым совершенным является "Слово о Законе и Благодати" Иллариона. Оно заслуживает внимания уже потому, что это произведение _ первый дошедший до нас текст древнерусской литературы. По преданию, "Слово" было произнесено в Киевском Софийском соборе в присутствии князя Ярослава Мудрого между 1037 и 1050 гг. Несмотря на его возвышенный, богословский характер "Слово" будущего митрополита политически злободневно _ оно полностью вписывается в ту борьбу Ярослава за культурную, гражданскую и церковную самостоятельность Руси, которую он вел с Византийской империей.

"Слово" имеет четкое деление на три части. Первая часть посвящена истолкованию Библии, Ветхого Завета (Закона) как предшественницы христианства _ Нового Завета, Евангелия (Благодати). В том и заключается превосходство Благодати над Законом, по мысли Иллариона, что Новый Завет утверждает равноправие всех христианских народов. Этот вывод Иллариона полемически направлен против притязаний византийской церкви на руководящую роль среди тех народов, которые получили от нее христианство. Во второй части Илларион сужает тему: от утверждения всемирного значения христианства от переходит к крещению русского народа. Третья часть, написанная с исключительным эмоциональным подъемом, посвящена заслуге князя Владимира, крестившего Русь. Восхваляя Владимира, Илларион гордится тем, что его подвиг совершен в такой стране, которая "ведома и слышима есть всеми конци земля". Он говорит, что Владимир был "внук старого Игоря, сын же славного Святослава". Он восхищается победами древнерусских князей-язычников над греками _ христианами; патриотическое воодушевление Иллариона побеждает его христианскую экзальтированность. Последняя часть "Слова" завершается очень популярной в то время молитвой за Русскую землю и св. Владимира.

Илларион считается создателем русской ораторской прозы "высокого стиля", в чем-то предшествующего стилю "Слова о полку Игореве". При помощи риторических вопросов и восклицаний, иносказаний _ символов Илларион достигает большой эмоциональности речи. Ритмическая организация "Слова" (повторы синтаксических конструкций, глагольные рифмы) особенно подчеркивают стройность, ясность и завершенность композиции.

Ярослав Мудрый в 1051 г. поставил Иллариона митрополитом всея Руси без санкции константинопольского патриарха (в ту пору византийский патриарх посылал своего наместника _ митрополита, который управлял русской церковью, а по существу и страной). После смерти Ярослава в 1054 г. судьба Иллариона неизвестна. Предполагают, что он принял схиму под именем Никона и стал одним из составителей свода Киевской летописи, не дошедшей до нас.

Жанр торжественного красноречия был впоследствии представлен в творчестве Кирилла Туровского (XII в.) и Серапиона Владимирского (2 пол. XIII в.). Однако произведения этих авторов, при всей эмоциональной выразительности слова, были лишены интеллектуальной мощи, универсализма, широты кругозора, свойственных знаменитому "Слову" киевского митрополита.

Особое место в литературе XI _ XII вв. занимает "Поучение" Владимира Мономаха, дошедшее до нас в единственном списке (в Лаврентьевской летописи оно помещено под 1096 г.). Поучение состоит из трех частей _ собственно наставление, обращенное к детям, автобиография Мономаха и его письмо к черниговскому князю Олегу Святославичу _ зачинщику междоусобных распрей, вошедших в историю Киева как распря между Мономаховичами и Ольговичами.

Жанр поучения детям довольно распространен в средние века. Но "Поучение" Мономаха адресовано не просто детям, а детям _ наследникам государственной власти. "Седя на сенях" (т.е. будучи в преклонных летах), князь обращается к сыновьям с призывом объединить свои усилия в защите Русской земли, не допустить распри между отдельными княжескими уделами. Мономах мыслит образно: он указывает сыновьям на птиц как на образец подражания: ведь ни одна из них, "худая" (т.е. слабая) или сильная, не пытается согнать другую, не посягает на место лучшее, но не принадлежащее ей. Мысль о пагубности феодальных раздоров для Руси звучит и в письме Мономаха к черниговскому князю Олегу: для блага Руси Мономах готов помириться с ним, хотя в недавней междоусобице погиб юный сын Мономаха, Изяслав. Мономах только просит Олега прислать к нему вдову Изяслава: "Да с нею кончав слезы, посажю на месте, и сядеть аки горлица на сусе (сухом) древе желеючи, а яз утешаюся о бозе" (боге). Так, в письмо сурового и закаленного воина проникают лирические мотивы народного причитания, придающие ему особую проникновенность.

В целом "Поучение" выпадает из строгой системы средневековых жанров: слишком ярко отражаются в нем черты такой сильной и творчески одаренной личности, какой был князь Владимир Всеволодович Мономах. Уникальной для древнерусской литературы такого раннего периода является автобиография Мономаха _ первая автобиография частного лица в истории русской литературы в целом.

Не менее уникальным явлением в истории древнерусской литературы является памятник совсем другого рода, возникший во Владимиро-Суздальском княжестве в конце XII _ начале XIII вв. Он существует Под двумя названиями _ "Слово" Даниила Заточника и "Моление" Даниила Заточника.

Являются ли эти два текста двумя редакциями одного и того же сочинения или перед нами два самостоятельных произведения? Кто такой Даниил Заточник и существовал ли он на самом деле? На эти вопросы нет достаточно убедительных ответов. По своей форме и "Слово", и "Моление" написаны в форме послания к князю ("Слово" адресовано новгородскому князю Ярославу Владимировичу; "Моление" - Ярославу Всеволодовичу, князю Переяславля Суздальского). Автор превозносит силу и могущество князя и просит у него защиты и покровительства. Даниил перебирает возможные варианты устройства судьбы своего героя без участия князя _ и это дает ему возможность едко и остроумно высмеять почти все социальные слои общества _ достается и боярам, и монахам, и "злым женам". Даниил признается, что в своей надежде заслужить благорасположение князя он может рассчитывать только на свой ум и мудрость. При этом он подчеркивает, что эта мудрость _ его личная заслуга, результат его собственных усилий. Он не учился у философов, но как пчела собирает мед с разных цветов, так и он собирал отовсюду "сладость словесную". Это совершенно новый взгляд на вещи: впервые в истории русской культуры не сила, не военная доблесть, а разум _ личное достояние человека _ становится мерилом его достоинства. И словно чувствуя, насколько она расходится с общепринятой точкой зрения, Даниил начинает иронизировать над собой, подчеркивать свое ничтожество. Но такое уничижение недаром называли "уничижением паче гордости". И не случайно современный исследователь провел аналогию между личностью автора "Моления" и героем из "Записок из подполья" Ф.М. Достоевского. (См.: Башкиров Д.Л. Феномен "подпольного" сознания в древнерусской литературе и у Достоевского // Достоевский и современность. Старая Русса, 1986. С. 20-28). Удивителен стиль произведения Даниила Заточника. "Слово" и "Моления" используют афоризмы книжного и фольклорного происхождения. Даниил словно стремится поразить князя своей начитанностью. Он затевает интеллектуальную словесную игру, блещет остроумием, каламбурами, меткими сравнениями и уподоблениями. "Вострубим, братие, аки в златокованную трубу, в разум ума своего и начнем бити в серебряные органы во известие мудрости".

Книжные афоризмы для древнерусской литературы не новость, афористическое слово на Руси издавна ценили и любили. Но фольклорные афоризмы, пословицы, поговорки игра слов у Даниила явно восходят к скоморошеским традициям. Такого проникновения в книжный текст скоморошьего балагурства, да еще в сочетании с афоризмами "высокого" происхождения русская древняя литература не знала вплоть до XVII в.

Вот уже несколько раз мы вынуждены констатировать факт: в традиционной, канонической жанровой системе древнерусской литературы то и дело появляются произведения, которые выпадают из общей жанровой традиции, являются уникальными по своим художественным достоинствам. Здесь возможно два объяснения. Во-первых, мы далеко не в полном объеме знаем древнерусскую литературу того времени, мы не знаем, сколько художественных текстов не дошло до нас, погибло в пожарищах монголо-татарского нашествия. А во-вторых, древнерусская литература была еще очень молода, она находилась в процессе брожения, жанрообразования. К сожалению, этот процесс был прерван _ в литературе XIV _ XVI вв. мы не встретим уникальных и своеобразных произведений, они станут больше тяготеть к традиционным жанрам.